Мне больно видеть папу таким. Слабым. Он всегда был сильным в моих глазах. Он не позволял и мне быть слабой, считая ее позором.
Слабость не для Воронцовых! – говорил он мне и заставлял бежать очередной кросс на время. Он учил меня выдержки.
Слабость не для Воронцовых! – говорил он мне и прыгнул вместе со мной с парашютом! Он учил меня не бояться.
Слабость не для Воронцовых! – говорил он и мне и вручил пистолет, чтобы я убила первого в своей жизни зайца на охоте. Он учил меня тому, что я хищник.
Слабость не для Воронцовых! – говорил он мне и учил пользоваться ножом. Он учил меня защищаться.
Слабость не для Воронцовых! – говорил он мне и отправил на ринг. Он учил меня думать и сражаться.
Слабость не для Воронцовых! – говорил он мне и проявил слабость…
Но я не сужу его. Папа ошибался. Слабость не порок, слабость роскошь, которую он себе, наконец, смог позволить.
- Собери ее какие-то вещи в клинику. – вторгается в папин монолог Миха.
- Ты понимаешь, что палата нужна одиночная и я буду в той палате с ней? – уточняет папа и найдя небольшую сумку, начинает, складывает туда зарядку от телефона, пару легких платьев Нинель и тапочки для нее же.
- Пф… Уже распорядился! – говорит Миха и улыбается – Пошли, подождем на первом этаже. Они уже подъезжают.
Папа, Миха и Нинель уезжают, оставив меня с Киром и Тимом. Мы с братом хотели поехать с ними, но дядя распорядился, чтоб нас троих не выпускали из дома. Тиму пришлось позвонить на работу и претвориться больным. А мне нагло пропустить учебу.
Все это время я сидела в объятиях профессора, ожидая звонка от Михи. Кир ходил по саду и курил. Он всегда курил, когда нервничал.
Еще существовала угроза жизни для Нинель и сейчас в клинике они пытаются нормализовать ее состояние. Мы все держим кулачки за ее выздоровление.
- Как думаешь, все будет нормально? – спрашиваю Тима в полголоса.
- Обязательно! – говорит он и целует меня в висок.
- Тим, я не хочу, чтоб она умерла…
- Никто не хочет. – отвечает Тим, печально улыбнувшись – Даже Кир, хоть и сказал, что хочет.
- Зачем он тогда это сказал? – со слезами на глазах спрашиваю я.
- Маш, он был ребенком, когда она вас бросила. Дети в его возрасте привязаны к матери больше, чем к отцу. Представь, что в какой-то момент она исчезла. Вначале он винил себя. А потом начал винить ее в своих маленьких неудачах, считая, что будь она рядом, этого бы не случилось. Он ненавидит себя, а не ее.
Спустя какое-то время позвонил Миха и сказал, что состояние Нинель пришло в норму и мы можем приехать. Тиму, как самому адекватному сейчас из нас, было позволено сесть за руль и отвести нас. Как только машина припарковалась, Кир сорвался и побежал к клинике. Мы с Тимом шли следом.
- Он мне кажется он ее простил. – говорю я.
- Думаю, да. – ответил мне Тим и приобняв за талию подтолкнул к лифту.
В палату к Нинель нас пустили без вопросов. Женщина лежала вся в проводках. Повсюду пикали медицинские аппараты. Папа сидел около кровати и держал Нинель за руку.
- Как она? – спросила я и подошла к кровати Нинель.
- Миха говорит, все хорошо! Мы успели ее спасти. – улыбнулся папа и посмотрел на меня огромными карими глазами, что унаследовала я.
- Пап, я думала она умрет. – начала я и заплакала – Я так боялась за нее.
- Я тоже боялся ее потерять. – папа накрыл мою ладонь – Я думал, что чувства пройдут через столько лет и забуду о ней. Но нет…
- Знаешь, пап, я бы никогда тебя не поняла, если бы сама не любила. – произношу я вслух то, что внутри меня – Раньше я думала, что любовь не стоит жертв и мучении, но оно того стоит. Вы с ней хотели спасти меня, но уничтожили себя. Я должна быть благодарна вам обоим за жизнь. Вначале вы мне ее дали, а потом помогли спасти – Накрыла руку папы второй рукой – Если тебе нужно мое мнение, то я хочу, чтоб она осталась с нами. С тобой.
- Спасибо, Машуня! – произносит папа и на его щеке блеснула слеза.
- Пап, я тоже этого хочу. – робко поддерживает меня брат – Но мне нужно время, чтоб свыкнуться с этой мыслью.
Время шло… Неделя пролетела как одно мгновение. Нинель выписали и сейчас она вместе с папой, живет в доме Царя. Как только она полностью придет в норму они, наверно уедут в штаты или останутся в России. Папа решил предоставить выбор Нинель.
Миха смягчился к Нинель и иногда она оставалась с ним домой одной. У них даже появились общие темы для разговора и шуток. Мы с папой постоянно закатывали глаза, когда они начинали говорить и какой-то великой картине. А если к ним подключался еще и Тим… То мы с папой могли спокойно уйти в другую комнату и посмотреть телек. О нас они вспоминали только через парочку часов, когда им срочно требовалось мнение со стороны. И ничего, что эта сторона мало смыслит в искусстве.
Кир к родителям приехал редко, но на ее выписку приехал и даже лично отвез отца и Нинель до дома Михи. Позже в этот день у них с Нинель состоялся разговор. В результате, которого из комнаты Нинель вышла счастливой, но заплаканной, а Кир вышел с кепкой на глазах. Плакал.. решила я. Но они помирились… это мне, потом сказала Нинель.
Я с женщиной проводила почти каждый день. Мы много с ней болтали, она рассказывала о Европе и своей жизни. А ей о собственной жизни. Жаловалась иногда на папу, из-за чего тот получал выволочку от Нинель.
Ох… Нравилось мне, если честно, когда папа получал.
Не каждый день такое увидишь.
А папа всегда улыбался, чтобы она ему не говорила.
А я еще думала, что мой профессор зависает, а у этого вообще програмка слетела, кажись…
Да уж… Кажется я знаю, какие гены мне Нинель передала при рождении.
Иначе скажите, почему у нас у обеих любимые мужчинки слегка ку-ку?
Иногда Тим ездил со мной, а иногда он не мог. Ему элементарно нужно было домой, чтобы поменять одежду.
Да, он жил со мной. Ничего криминального всего лишь общий сон. И признаюсь вам, но я обижалась на него, потому что он не приставал. А когда пристала сама, то меня отчитывали фразой:
- Воронцова, что вы делаете? Я сейчас позвоню вашим родителям и скажу, что вы ведете себя как непонятно кто!
Сказать сколько раз я бил его подушкой после этой фразы?
Как он еще живой после столько-то ударов по его великой и умной черепушечки?
А утром я делала нам завтрак, мы вместе завтракали, периодически обмениваясь сладкими поцелуями. Потом мы садились в разные машины и ехали в университет. А там мы себя вели как обычно. Бесили друг друга, что есть сил, а после меня ждали мстительные поцелуи.
