— Это вас не касается, Ваше Величество.
Уф, уже хорошо, что Мэврис этого не знала.
— Это могло не коснуться меня, будь эти несчастные дети чужими. Но вы, Ваше Величество, забываете одну простую вещь — кровь не водица! У нас одна кровь. Или вы не знали этого?
Король молчал. Я тоже не спешила разрушать паузу. К чему? Шоколадные конфеты прекрасного качества, а вишневый сок м-м-м, давно я не пила настолько вкусного и натурального сока.
— Райану опасно находиться рядом со мной. Это касается родовых особенностей.
— Магия?
— Магия.
— А Далейра? Ей тоже опасно?
— Нет, до семи лет это неопасно. Но разве я могу разделить своих детей? Сейчас они есть друг у друга.
— Райан знает?
— Нет.
А все-таки хорошо, что Эрсталь одарил меня спокойствием. Сам-то он, конечно, мерзавец, но зато мне не приходится удерживать лицо. Я умом понимаю, что услышала феерическую глупость, а вот эмоции спят.
— Ваше Величество, а почему вы ничего не сказали вашему сыну? Вам не кажется, что Райану было бы куда проще жить, если бы он точно знал, что отец его любит?
— Ты действительно считаешь себя умней всех поколений Рубежников? — ядовито осведомился Линед.
— Ты действительно считаешь, что твое отношение к сыну и дочери от первого брака выглядит нормальным? — в тон ему ответила я и добавила, — и да, хочу заметить, что фамильярничать начали вы, Ваше Величество.
Он коротко усмехнулся и спокойно ответил:
— Прошу прощения, моя королева. Для магии нет расстояний — из дворца я управляю колдовской завесой, что со всех, абсолютно всех сторон защищает Четыре Королевства. Не могу сказать, что это не тяжело. Но это тяжело из любой точки нашего содружества. Для моей магии нет расстояний. И то, что дети отселены в Малый Особняк — магии на это плевать. Дар рубежника ядовит, токсичен, он выжигает все другие таланты и направленности, и он не терпит отказа. Ни я, ни Совет Магов до сих пор не знаем, почему появляются «неудачные дети». Официальная причина — слишком слабы. А я иногда думаю, что слишком сильны, не дают себя переломить в нужную сторону. Оттого и умирают — две магии враждуют в детском теле, пытаясь занять главенствующую позицию. И все, что остается делать, это изгонять их из рода. Проворачивать колдовскую аферу, как будто мои дети мне не дети. И да, злость Райана на меня тоже на это влияет. Он отрицает все, что со мной связано и тем самым оказывается в большей безопасности. Даже со старого языка его родовое имя звучит соответственно: «нед-Арнский», то есть «не принадлежащий Арнскому роду». Я надеюсь вы помните, что в прошлом мой род был Арнским?
— Да, конечно помню.
Кроме этого сказать было больше нечего. Жестокие времена требуют соответственных мер. А окружившие Четыре Королевства враги как никто другой подходят к понятию «жестокие времена».
— Неужели нельзя выбрать жену так, чтобы дети получились с первого раза? — тихо спросила я.
— За прошедшие столетия выявлен целый ряд признаков. Но иногда этого недостаточно. Или это случай, а может быть и что-то иное.
— Но при этом Райан свободен в выборе жены?
Линед отвел взгляд. Ну что же ты, король маленькой, но сильной страны, неужели ты не может просто ответить на вопрос?
— Я думаю над этим, — выдохнул он наконец. — Родовые летописи не сходятся во мнениях. Кто-то из предков считает преступным выпускать кровь Арнского рода за пределы дворца. Кто-то напротив, считает, что Арнский род должен быть возрожден. Что именно в этом причина такого частого рождения детей не способных принять дар Рубежника.
— И что же думаете при этом вы?
— До недавнего времени я был в первом лагере, — скупо ответил король.
Я промолчала и он все же дополнил:
— В этом есть логика. Арнские имели поразительный колдовской дар — смешение универсальной и уникальной магии.
— Уникальной?
— Сейчас этот дар принято называть нестабильным. Каждый из них был одарен в области универсальной магии, мог создавать заклинания и использовать уже созданные. И каждый из них имел один из шести удивительных талантов. Список, разумеется, держится в секрете. Но именно на основе шестого уникального дара, дара управления временем и была создана Завеса. Фактически, можно сказать, что я маг Времени и слабый универсал. Просто весь мой уникальный талант отдан Завесе.
— Барьер находится вне времени и поэтому его никто не может пройти, — предположила я.
— Именно.
— Разве это не тайна?
Он рассмеялся:
— Я рад, что моя королева задала этот вопрос. Значит, ты не пыталась обсуждать это с кем-либо не вовлеченным в тайну. Поверьте, Ваше Величество, даже я не могу поговорить об этом с посторонним человеком. Или редгенцем, или эльфом.
Мое внутреннее, наколдованное спокойствие всколыхнулось. Собрав все силы я осторожно спросила:
— Помнит ли Его Величество, как лорд Эрсталь приказал королеве заткнуться? Прилюдно.
— Лорд Эрсталь глубоко раскаивается и только знание о том, что вы не хотите его видеть мешает первому советнику принести свои извинения.
Природный сволочизм первому советнику мешает, а не «знания». Так, в любом случае, я явно могу говорить о прошлом. Чем и воспользуюсь.
— Мне действительно не хочется его видеть, Ваше Величество. Но еще мне интересен сам механизм. Вы объясняли, но недостаточно подробно. Откуда у вашего друга такая власть над вашей женой?
Линед Сехарейя Траарнский
Двадцать Седьмой Защитник Рубежей
Мэврис смотрела мне в глаза и ждала ответ. Она не скандалила, не пыталась надавить на меня. Она просто спросила и терпеливо ждала. Ох, вспомнить бы, что я ей наплел в прошлый раз? Моя жена живет в святой уверенности, что печати ей передала сестра. А мы с Вердаром до сих пор не можем быть в этом уверены. Особенно если вспомнить, что печати пытались убить Мэврис, а не подчинить. Именно тогда нам пришлось разделить печати на двоих — часть досталась Мэврис, часть сестре Вердара. И как я могу управлять его сестрой, так и он способен влиять на мою жену. Мы не говорили об этом, все же Ариадна спасла нас всех.
— Это не только моя тайна, моя королева, — произнес я в итоге.
И отчетливо увидел, как в глазах жены погас крошечный огонек приязни и доверия. Молодец, король-защитник, ты не только не способен найти общий язык с женой, ты еще и ломаешь все, что она пытается выстроить.
— Действительно, Ваше Величество, — с прохладцей вымолвила она. — Как-то я не подумав спросила. Даже смешно, спросила вас так, будто эти печати имеют ко мне отношение. Как будто…
— Никто не будет на вас влиять.
— А что будет, если кто-то будет влиять и приказывать молчать об этом? — подавшись вперед выпалила она. — Что вы будете делать, если узнаете о таком? Сможете ли вы найти такие слова, которые тронут оскорбленную вашим пренебрежением женщину? Сможете ли вы простить себя за недоверие и нежелание вмешиваться? Впрочем, что за глупости. Конечно же вы сможете. Чтобы ни происходило, все, что не портит родовой дар имеет право на существование. Прошу простить, но у меня есть срочные дела.
