Информация о живом для Юльки была неожиданной. Как оказалось, она даже не подозревала о его существовании, а так же, как ученые, думала, что солдат – это Сашка, позже переименованный в птицелова. У Александра и у самого закрались сомнения, не могло ли действительно возникнуть подобной путаницы – может, замаскированного живого и вовсе нет, а они только потеряют время на его поиски. Он высказал эти мысли вслух. После коллективных размышлений пришли к тому, что точный ответ можно получить, допросив жреца. Во всяком случае, это шанс понять, ответит он правду или солжет.
Деятельный Пашка изъявил готовность нанести визит жрецу, не откладывая. Александру не хотелось уходить, но так нужно было для дела. Его грызла совесть, что он не до конца посвятил Юльку в их планы – часть с уничтожением Камня осталась для нее секретом. Вдобавок надо было как-то подготовить ее к тому, что в случае удачного завершения первого этапа плана новым жрецом может стать он. Это будет ударом. Уж она-то сразу поймет, что при таком раскладе ему придется пожертвовать собой.
Договорились о новой встрече вечером, в медпункте. Напоследок Юлька объявила, что на правах сестры-настоятельницы она распорядится, чтобы Сашка столовался отдельно, наравне с остальными живыми. С одной стороны, это было правильно, но с другой – лишало его возможности видеть братьев скопом и наблюдать за ними в естественных условиях, не выделяясь. Перевесил голос разума – безопасность важнее, поэтому спорить Сашка не стал. Да и какое это имело значение, если в случае успеха их плана секта прекратит свое существование. Тут уж пан или пропал, мелочи несущественны – время наблюдений и сбора данных в любом случае подходило к концу.
Жрец принял их настороженно, если не сказать враждебно, но противиться допросу не стал, помня, что полномочия палачу на это дал сам Камень. Хотя и на вопросы отвечал уклончиво, заранее возмущаясь возможным обвинениям в свой адрес.
– Мой посыльный выполнил все, что от него требовалось, – разнес флаконы по всем пунктам. Вы же его допрашивали? Никаких дополнительных распоряжений я ему не давал, и вы никогда не найдете доказательств обратного!
– Ну зачем же так кипятиться, уважаемый жрец. – В голосе Павла сквозило ехидство. – Никто не сомневается, что этот монах выполнил все ваши приказы. А чем в это время занимались другие ваши подопечные?
– Спали крепким сном, естественно.
– Именно крепким? Может, каменным?
В глазах жреца мелькнуло непонимание, сменившееся подозрительностью.
– На что вы намекаете? Еще какое-то обвинение? Заговор против меня?
– Кто такой солдат? – спросил Сашка в лоб, без обиняков.
Вот этого жрец явно не ждал. Он уже раскрыл рот, чтобы решительно отвергнуть новые обвинения, но, услышав вопрос, запнулся и ответил не сразу.
– Это к делу не относится!
– Не вам решать, относится или нет, – включился Пашка. – Отвечайте на вопрос. Во имя Камня!
– Солдат – еще один живой. Он помогает поддерживать порядок, контролировать монахов.
– Шпионить, короче. Ясно. Владыка в курсе?
– Разумеется. Я ничего не делаю без высочайшего разрешения!
– Как нам поговорить с солдатом?
– Никак, – неожиданно уперся жрец. – Я вам уже сказал, что он к вашему расследованию не имеет ни малейшего отношения. Все его действия под моим личным контролем, и в то утро он спал, как и все.
– Вы можете это утверждать, только если спали вместе с ним, – хотел съехидничать Павел, но внезапно понял, что его слова попали в цель. Жрец густо покраснел. Судя по всему, алиби у них с солдатом действительно было железным.
Сашку накрыл смех. Да, ситуация усложнилась, провалилась еще одна версия, но выглядело это все настолько комичным, что пришлось приложить немало усилий и даже отвернуться, чтобы не расхохотаться. У Павла, похоже, не осталось вопросов, он развернулся и, не прощаясь, вышел из кельи высокопоставленного монаха. Александр проследовал за ним.
– Паша, похоже, жрец тут ни при чем, – негромко сказал Сашка, когда они отошли подальше от здания штаба.
– Да понял я, понял. Тьфу, зараза, аж руки вымыть захотелось. Ты подумай, и тут романтика!
Сашка понимал, что Павел старается не показать разочарование. План по низложению жреца висел на волоске, ни одного доказательства против него найти так и не удалось.
Друзья шли по городку, вокруг них размеренно топали монахи, похожие на зомби. Александр ловил себя на мысли, что теперь каждый проходящий мимо может быть не настоящим оглушенным, а искусно маскирующимся шпионом. Если разобраться, кто мог помешать жрецу, с его склонностями, оставить не одного, а нескольких живых? Может, это и паранойя, конечно, но вдруг? Он поделился своей мыслью с Пашкой. От подобных размышлений того передернуло.
– Армия любовников, собственный гарем? С него станется. Слушай, а на этом можно попробовать сыграть. Если не найдем прямых обвинений, можно будет пойти бюрократическим путем, поставить вопрос о доверии к жрецу.
– Да ладно. Это тебе выборы в парламент, что ли?
– Главное – посеять сомнения. Камень обещал не вмешиваться, пока не будет доказательств, но посеять сомнения, бросить тень-то мы можем? Тут важно получить поддержку остальных. Давай прикинем, сколько нас – я, ты, Юлька, профессор с лаборантом – пятеро против одного. Даже если он вытащит, как фокусник из цилиндра, своего любимчика-живого, все равно перевес на нашей стороне. Но тут возможно, что Камень просто посмеется и оставит все как есть. Тогда придется идти ва-банк, устранять жреца физически. В общем, ладно, встретимся в медпункте, обсудим.
О цели смещения жреца Юлька еще не догадывалась, а Сашка не спешил ее в это посвящать, зачем лишние переживания, поэтому обсуждение дальше пока не шло. На озвученную задачу Юлька отреагировала почти без эмоций, а сам факт любовной связи с замаскированным живым приняла очень по-женски.
– А мне их жалко, – сказала она тихо и бросила смущенный взгляд на Сашку. Тут Павел не выдержал и взорвался:
– Ты бы со своей жалостью не спешила, мать Тереза! Да не смотри ты на меня так, мне его ориентация до фени, я не об этом. Сама посуди, что он за человек такой, жрец? Это же змеюка подколодная, смесь высокомерия, властности, жадности. И жестокости, между прочим, забыла? Ну, допустим, этого парня он выпросил у Камня, живым оставил. А раньше, думаешь, его натура себя не проявляла?
– Хочешь сказать, что здесь есть еще гомосексуалисты? Лаборант, профессор? – уточнил Сашка, не очень улавливая мысль.
– Тьфу, еще один наивный! У жреца в подчинении целый огород безмолвных и безвольных монахов, выбирай любого и делай что хочешь. Они же покорные, как куклы, и, главное, никому ничего не расскажут.
У Юльки гневно сузились глаза, а Сашка еле поборол возникшее ощущение гадливости.
– А Камень? Думаешь, он бы это допустил? – Сашке никак не хотелось принимать эту версию, хотя он понимал, что она вполне может оказаться правдой.
