Синие глаза сестры наполнились слезами.
– Я его ненавижу. Как бы я хотела, чтобы наша мамочка никогда не выходила за него замуж.
– И я тоже, моя хорошая, но когда ты будешь далеко от него, о тебе позаботится граф. Он будет добр к тебе. – Так и будет, сказала она себе. Корд вспыльчивый, но Тори никогда по-настоящему не боялась его. И не верила, что он способен обидеть Клер.
У Тори перехватило горло. Она любила его, но он вынужден жениться на Клер.
– А что будет с тобой? Что будет с тобой, если ты останешься здесь?
Тори вздрогнула. Она понятия не имела, чего ждать от Харвуда, порочного и непредсказуемого. Все же она куда более способна постоять за себя, чем Клер.
– Со мной все будет хорошо, – отвечала она. – Со временем я найду способ устроить свою жизнь.
Они говорили только вчера утром, а казалось, прошли недели. Время для Тори потекло по-другому, она не могла ни на чем сосредоточиться.
С лампой в руках она поднялась и открыла дверь на чердак. Через узенькие окна внутрь проникало немного света. Когда Тори вошла внутрь, с пола поднялась пыль, от лампы на стены легли отблески света.
Она пришла, чтобы порыться в чемоданах матери, с которыми та когда-то вместе с мужем ездила в Лондон. Когда родители возвращались, чемоданы были забиты подарками и игрушками, купленными для дочерей.
После похорон матери Тори собиралась разобрать их, просмотреть платья, сложенные в них слугами, часть одежды передать викарию для бедных. Но одна мысль о том, что надо будет рыться в вещах матери, заставляла страдать. У нее так и не хватило мужества.
И вот Клер выходит замуж. Невесте полагается в день бракосочетания иметь при себе что-нибудь принадлежащее ее матери. Тори справилась с болью от этой мысли и отыскала чемоданы.
В одном из них должны были находиться ювелирные украшения. Отчим забрал все, что представляло собой настоящую ценность, но оставались изящные булавки и броши, которые мать с удовольствием носила. Как замечательно смотрелось бы на Клер то ожерелье с жемчугом и бриллиантами, подумалось Тори. Но ожерелья больше не было, и она безнадежно искала что-нибудь подходящее для сестры.
Тори старалась не думать о мужчине, который поведет Клер под венец. Она не желала вспоминать, как быстро Корд оценил ситуацию, в которой оказался, и уступил. Она пыталась скрыть от себя ощущение, что ее предали.
В конце концов, она несет ответственность за случившееся – только она, не граф.
И все равно больно. Она-то думала, что он хоть немного привязан к ней.
Тори вздохнула и решила не думать о Корде. Став на колени перед одним из кофров, она подняла крышку и начала просматривать содержимое; по большей части это были платья и перчатки, была еще шляпка со страусовыми перьями, тюрбан из собранного в складки атласа и хорошенькая муфта из меха горностая. Платья немного вышли из моды, они были куплены еще при жизни отца, но все равно оставались красивыми.
Второй чемодан был набит кожаными тапочками, чулками, подвязками, еще там была прехорошенькая рубашка с маленькими розовыми бантиками по вороту. Тори потрогала ее, вспомнив мать и ощутив острое чувство одиночества, которое она годами запрещала себе ощущать.
"Мама, мамочка, я скучаю по тебе".
Как она хотела, чтобы мать была сейчас с ними, чтобы жив был отец, чтобы не случилось ничего из последних событий. Тори закрыла чемодан. Бесполезно желать того, чего не может быть. Ее мать и отец мертвы. О них с Клер некому позаботиться. Они сами должны позаботиться о себе.
Она подняла крышку третьего кофра, в котором обнаружила маленький черный кружевной веер, бархатный спенсер и несколько ярких шалей. Аккуратно вынимая вещи, она увидела на дне черную лаковую шкатулку, инкрустированную перламутром, в которой мать держала свои драгоценности. Тори осторожно потрогала блестящую черную поверхность, вынула шкатулку и поставила перед собой на пол.
Дрожащими руками Виктория подняла крышку. Некоторые из украшений, угнездившихся на подкладке из синего бархата, она помнила: камею из черного турмалина, хорошенькую брошку из горного хрусталя, которой мать часто закалывала мантилью; вышитый воротник, нитку с мелкими бледно-розовыми камнями и такие же сережки.
Что-то под ожерельем привлекло ее внимание. Тори подняла камешки и взяла в руки что-то завернутое в атласный лоскуток. Похоже, это было здесь спрятано. Тори развернула кусочек материи, и у нее перехватило дыхание. Она дрожащими пальцами взяла тяжелый гранатовый перстень – Тори сразу узнала его. Перстень принадлежал ее отцу. Перстень был на нем в тот день, когда его убили. Разбойник, убивший его, забрал перстень вместе с кошельком и другими имеющими хоть какую-нибудь ценность вещами, бывшими при нем.
Перстень раньше принадлежал деду, а до него – отцу его отца. Им дорожили. Мать жалела, что утрачена такая ценная вещь.
Где она нашла перстень? Почему ничего не сказала Тори? И почему спрятала его?
Тори почувствовала, как с ростом подозрений волосы поднимаются дыбом у нее на голове. Оглядев чердак, она принялась лихорадочно искать дневник матери. В нем могли быть ответы на эти вопросы.
Но дневника нигде не было.
Тори помнила, что мать почти каждый день делала записи в большой тетради, но представления не имела, куда делась тетрадь после того, как Шарлотта Уайтинг умерла.
Лучики света, проникающие в помещение, стали слабеть. День близился к концу, Клер скоро начнет беспокоиться. Снова завернув перстень в атласный лоскут, Тори сунула его в карман юбки, взяла нарядное розовое ожерелье и крошечные сережки и закрыла шкатулку. Шкатулка вернулась на дно кофра, под платья, шали и черный веер.
Спускаясь по узкой чердачной лестнице, Тори держала руку в кармане. Даже через атлас перстень, казалось, жег ее пальцы.
Глава 13
День свадьбы выдался ветреным и холодным. Давяще серые тучи нависли над помрачневшей землей, солнце не проглядывало, надежно скрытое ими. В Форест-Гленe терраса в саду была украшена перевитой цветами аркой, белые плетеные кресла ожидали немногих приглашенных на свадьбу гостей.
Гости, леди в шелковых платьях с высокими талиями и мужчины во фраках, жилетах и при галстуках, уже собирались. Из окна отведенной ей наверху комнаты Тори могла видеть начинающих рассаживаться гостей.
Одетая в бледно-голубое шелковое платье, с волосами, уложенными в мягкие локоны, перевитые бутонами белых роз, она приготовилась увидеть результаты того, что сама сотворила. В ее голове проносились картины: прежняя счастливая жизнь, отчим, Клер, кража ожерелья, отчаянные дни в Лондоне, встреча с Кордом. Вспыхнувшая любовь.
Она устраивает ловушку и вынуждает его жениться на Клер. Она несет ответственность за многое из того, что сейчас происходит, и все же у нее такое чувство, словно от нее ничего не зависит, словно сама судьба вела ее и оставила стоять здесь, у окна, выходящего в сад, с единственным желанием оказаться где угодно, только подальше отсюда.
