Там стояла «скорая помощь», но Кенди усадили в полицейскую машину. Она отказывалась расстаться с ним, но все же он разжал ее пальцы, ухватившиеся за него.
Он присел на корточки рядом с полицейской машиной. В темноте Кенди не видела выражения его лица, но голос его был полон доброты. Она ненавидела эту доброту, прикрывавшую недостаток любви.
– Кандида, все в порядке. Ты понимаешь? Я Джастин. Ты в безопасности.
Кто-то принес ей чаю в пластиковом стаканчике. Ее сотрясала дрожь, поэтому Джастин помогал ей держать стакан. Когда она начала справляться сама, он убрал руки.
Ошеломленная, Кенди смотрела на него. И как только она могла назвать его Дэйвом? Как?
– Я там не то сказала… Я не понимала…
– Ничего, не стоит вспоминать.
Кенди подала Джастину пустой стакан. Он взял его, осмотрел, а потом взглянул на нее со странной улыбкой.
– Ты вся перепачкалась.
Он достал из кармана платок и подал ей.
Почему-то это ее задело. Джастин как будто нашел символический способ сказать ей, что дальнейшее его не касается. Она сама должна вытирать свое грязное лицо.
Кенди отпрянула. Она чувствовала, как дрожат ее губы, и презирала себя за это.
Джастин стал ей что-то говорить, но уже было поздно. Полицейские, а их было не меньше, чем она видела во время государственных визитов, рассаживались по машинам и разъезжались. Один из них что-то сказал Джастину, и он встал.
– Она в шоке. Разве нельзя подождать?
– Всего несколько слов, сэр. Потом вы сможете забрать свою жену домой.
Домой! Хотела бы она знать, может ли называть квартиру Джастина своим домом, а если нет, то куда ей тогда ехать. Конечно, он будет добр к ней, но его доброта обжигает, как соль, высыпанная на рану. Но ему незачем было об этом знать.
И, не понимая, что говорит вслух, она заявила:
– У меня нет дома.
Джастин нагнулся к ней. Но уже включились фары и заработал мотор, и машина готова была тронуться.
– Меня тошнит, – сообщила она ему. И тут же, совершенно внезапно, во второй раз в жизни потеряла сознание.
Она не помнила толком, что было потом. Где-то наверху зажегся туманный свет. Из-за него слышались голоса – совершенно очевидно, какие-то люди спорили.
– Бесполезно…
– Я настаиваю…
– В таком состоянии что бы она ни сказала, это не может служить в качестве показаний на судебном разбирательстве. Она целый день ничего не ела.
– Ничего не ела?
– Мой клиент желает, чтобы…
– Не сейчас…
Потом раздался глубокий, спокойный голос, и все остальные голоса стихли:
– Господа, я забираю свою жену домой.
Все это являлось продолжением сна. Если не считать, что теперь Кенди уже ничего не боялась. Переполненная благодарностью, она погрузилась в глубокий сон.
Просыпалась она медленно. Полусонная, раскрыла глаза и тихо застонала. Джастин сказал:
– Съешь что-нибудь – тебе станет лучше.
Кенди попробовала приподнять голову, поморщилась и снова откинулась на подушку. Она была в комнате Джастина – одна в большой кровати, в подоткнутых одеялах и взбитых подушках. Было совершенно очевидно, что все это время Кенди лежала в постели одна. Джастин стоял у окна, прислонившись к стене и держа руки в карманах. Он был в свежей белой рубашке, но галстука еще не надел. Наверное, собирался в офис.
– Который час?
Джастин взглянул на часы.
– Скоро одиннадцать.
Кенди подскочила, хотя каждая ее мышца разрывалась от боли.
– Одиннадцать?! И ты еще не ушел?!
Он задумчиво посмотрел на нее и спокойно сказал:
– Хотел подождать, пока тебе не станет лучше.
Хоть это и было глупо, Кенди почему-то покраснела. В его невозмутимом голосе не было никаких чувств. Непонятно, почему он так подействовал на нее, что она, потеряв дар речи, опустила глаза на свои сплетенные пальцы, как викторианская девственница.
– Ну как?
Она кашлянула и изо всех сил постаралась вернуть ясность мыслей.
– Что – как?
– Тебе лучше? – терпеливо осведомился он.
– Да. По-моему, лучше.
Джастин едва слышно сказал:
– Не обманывай меня, Кандида. Ты выглядишь просто ужасно.
Кенди снова кашлянула.
– Э-э… может, ты и прав. Наверное, надо позавтракать.
Джастин испытующе взглянул на нее. Но она не отважилась посмотреть на него в ответ. Хоть это и было глупо. Джастин вздохнул.
– Пойду сварю кофе. Сделаю тосты. Яйцо будешь?
Кенди робко взглянула на Джастина. Тот нахмурился.
– В больнице мне сказали, что вчера ты совсем ничего не ела, – укоризненно сказал он. – А почему?
Казалось, будто со вчерашнего дня прошло лет сто. Кенди с трудом постаралась вспомнить, что же произошло. Ссора с Джастином. Мать. А потом Лизбет, вся в слезах, сидящая за столиком с Джастином, бросая Кенди вызов, который та не могла принять. И медленно пробудившееся понимание того, что, полюбив Джастина, она заточила себя в темницу, из которой не выбраться.
Кенди поморщилась. Она не могла больше думать об этом и, как всегда, решила отшутиться – пожала плечами и сказала:
– От безответной любви.
А ведь это правда, с горечью подумала она. Лицо Джастина потемнело. Он торопливо шагнул к ней, но вдруг остановился.
– Когда-нибудь… – проговорил он, но затем его красивые губы застыли.
Кенди отбросила назад волосы и вдруг обнаружила, что сидит с голыми плечами.
– Что? – с вызовом спросила она.
– Ты как ребенок! – взорвался Джастин. – Играешь с огнем и даже не замечаешь этого. Когда-нибудь обожжешься.
Кенди посмотрела на него. На его лице вдруг появилось новое выражение. Злость. У нее вырвалось:
– Мне кажется, я уже обожглась.
Гнев погас в его глазах. Он помолчал, вглядываясь ей в лицо. Потом сказал:
– Бедная маленькая Кенди.
Она никогда не слышала, чтобы он говорил так. Ей стало больно. Сказанным он как бы отстранялся от нее, как будто они были чужими.
Она выпрямилась, но он уже отвернулся.
– Пойду принесу тебе завтрак.
– Не надо, – сказала она резче, чем ей хотелось.
Странно, но ей была невыносима иллюзия нежности, когда на деле это было просто вежливостью. Вежливый, уравновешенный Джастин, для которого брак стал ужасной ошибкой.
