- Пройдите в кабидет.
В комнате, куда вошел мистер Левендер, было два человека:один сидел за письменным столом, другой расхаживал взад-вперед и что-то говорилмогучим басом. При виде мистера Левендера он умолк на секунду, взглянул на негоиз-под нависших бровей и опять стал расхаживать по комнате и говорить, причемпыл его заметно возрос.
"Вероятно, это и есть он", - подумал мистерЛевендер, присаживаясь и прислушиваясь: говоривший джентльмен сразу же произвелна него сильное впечатление. У него были очень большие красные уши и ниволосинки на черепе, крупное бородатое лицо и выпуклые глаза, полные силы ивдохновения.
- Это не пойдет, Титмарш, - говорил он, - мы не позволимполитиканам соваться в нашу затею. Нам нужны гении, которые могли бы силойвоображения отвлечься от конкретных фактов. Это не под силу безмозглымполитиканам. Они до сих пор не уделили ни крохи внимания тому, что я говорилвсе время. Их надо гнать, Титмарш. Дайте нам механизм без махинаций, и мыпеределаем весь мир. Это проще простого. Взять по гению из каждой страны, иникакого крючкотворства, никаких мелочных предрассудков.
Второй джентльмен, которого мистер Левендер принял засекретаря и который довольно устало подпирал Щеку ладонью, дождавшись паузы,вставил:
- Вот именно! Кого бы вы могли рекомендовать, кроме себя?Ну, например, во Франции.
Первый джентльмен на секунду остановился, пристальнопосмотрел на мистера Левендера и снова заговорил, как бы не замечая его.
- Во Франции? - сказал он. - Там нет никого, Анатоль слишкомстар... да, никого нет.
- Тогда в Америке, - отважился секретарь.
- В Америке! - повторил первый джентльмен. - Да там иполчеловека не найдется. Вот есть тот парень в Германии - я еще оказал на негосильное влияние; впрочем, не знаю... нет, думаю, не подойдет.
- Д'Аннунцио, разумеется... - начал секретарь.
- Д'Аннунцио? Господи боже мой! Д'Аннунцио! Нет! Нет никогони в Италии, ни в Голландии, - она такой же банкрот, как Испания; в Австрии икошки не сыщешь. Россия, может быть, дала бы нам кого-нибудь, но сейчас мнепросто никто не приходит в голову. Да, Титмарш, это нелегко.
Волнение мистера Левендера возрастало с каждым услышаннымсловом: в его сознании все отчетливее вырисовывался грандиозный проект.Внезапно он встал.
- У меня есть мысль.
Секретарь выпрямился в кресле, словно получив гальваническийудар, расхаживавший по комнате джентльмен резко остановился.
- Ни черта у вас нет, сэр, - сказал он.
- Нет, есть! - воскликнул мистер Левендер. - И по своейгениальной простоте это небывалая мысль. Мне ясно, сэр, что вы сами - один -должны быть всею Лигой Наций. Если она целиком окажется в ваших руках, не будетникаких проволочек. Все родится само собой, как Афина из головы Зевса, ивеликая благодетельная перемена в судьбах человечества сразу же станетсвершившимся фактом. Тогда не придется иметь дело с неподатливой человеческойприродой, не надо будет призывать к терпению и возводить здание по кирпичику -это всегда разочаровывает людей и ставит под угрозу осуществление величайшихпреобразований. Нет, сэр, вы, вы сами должны быть Лигой Наций, и мы будемработать до победного конца, чтобы величайшее деяние рода человеческого былозавершено не позднее, чем завтра.
Возобновивший хождение джентльмен украдкой взглянул сначалана мистера Левендера, потом на секретаря и сказал:
- М-да! Это идея!
- Конечно! - воскликнул мистер Левендер в восторге от того,что его великое предложение незамедлительно принято. - Ведь только люди,подобные вам, могут одновременно витать в облаках и проводить свои замыслы вжизнь, и, что самое важное, дело никогда не утомит вас, и вы не оставите его,ибо вы сами - дело, а изменить себя человек не волен.
При словах "утомит вас" джентльмен вдруг взглянулна мистера Левендера и тотчас перевел взгляд на секретаря, который, уткнувшисьв бумаги, прикрывал ладонью смешок.
- Кто вы такой? - резко спросил он.
- Всего лишь человек, готовый отдать все силы делу, котороеосчастливит человечество, - ответил мистер Левендер. - Я бесконечно счастлив,что пришел сюда сегодня утром и нашел здесь самую суть - горчичное зернышко.
Опять зашагавший по комнате джентльмен пробормотал что-то,прозвучавшее, как "ни стыда, ни совести", но увлеченный мистерЛевендер уже ничего не слышал.
- Я сейчас же пойду и сообщу народу добрую весть: полязасеяны, Лига образована, - сказал он. - С этой минуты нет более преград международами, вечный мир обеспечен. Это грандиозно.
Джентльмен хотел было топнуть ногой, но передумал иповернулся к окну.
Мистер Левендер поклонился его спине и вышел; вне себя отвосторга он направился прямо на Трафальгар-сквер.
Прибыв на сей пуп земли, он увидел, что судьба емублагоприятствует: там уже шел какой-то митинг, и человек сорок столпилисьвокруг одного из львов. Благодаря своей внешности мистер Левендер без трудапробился к памятнику и, взобравшись на цоколь, оказался рядом с оратором,женщиной неопределенного возраста. Он стоял там, ожидая своей очереди, иготовился к речи, в то время как женщина протестовала, кажется, противпосягательств на морское владычество Британии. Когда она кончила, мистерЛевендер схватил зачем-то стоявший у памятника британский флаг и стал имразмахивать.
- Великая новость! - воскликнул он и тотчас начал речь,которую, несомненно, можно причислить к его шедеврам. - Великая новость,друзья! Я посеял горчичное зернышко; говоря попросту, я только что со встречи,которая заложила основу Лиги Наций, и мой долг этим же утром вкратце изложитьвам принципы, которые будут основой политики всех государств. Поскольку мыборемся за всеобщее братство и вечное царство мира, мы должны первым деломполностью уничтожить нашего общего врага. Эти представители рода человеческого,которые своими злодеяниями в значительной мере поставили себя за его пределами,должны быть истреблены раз и навсегда. - Громкие крики одобрения приветствовалиэту мысль, и окрыленный мистер Левендер продолжил: - Что же в таком случаедолжны делать цивилизованные народы, когда их совесть будет чиста? В первуюочередь им надо позабыть все мелочные предрассудки и провинциальныеустремления, ибо, хотя мир будет основан на незыблемом национальном принципе,человечество должно действовать как один великий народ. Дорогиесоотечественники, в этом нет никакого терминологического противоречия: ибо,хотя каждый народ, солидарный с другими народами, будет еще больше гордитьсясобой, еще ревностнее оберегать свое доброе имя и суверенность, это не помешаетему пожертвовать своими неотчуждаемыми правами на благо всего объединенногочеловечества. Друзья, позвольте привести вам простой пример, в котором, каксолнце в капле воды, отражается все наше великое будущее. Мы, британцы,справедливо гордимся и восхищаемся нашим флотом, говоря словами поэта, "мыдержим все врата морей". Неопровержимо ясно, что еще более укрепившийсяпринцип национализма заставит нас увеличить наше морское могущество, в то времякак принцип интернационализма побудит нас отказаться от него.
