Книга Последняя тайна рейха - Александр Тамоников

Мысль подкараулить барона и разобраться с ним по-мужски крепла и затмевала все прочие варианты. Барона нельзя выпускать из замка. Нужно изолировать его от верных ему людей, провести дознание, а убивать потом, в последнюю очередь.

Но его опередили, и завертелся круговорот!

Было девять вечера. Он лежал на кровати, одетый по всей форме, мрачно смотрел, как лучики дневного света, сочащиеся через щели в ставнях, бледнеют и становятся темно-серыми. За окном сгущались сумерки, до наступления полной темноты оставалось минут двадцать.

Лампочка под потолком моргала, но не гасла. Где-то в подвале работал бензиновый генератор, обеспечивал потребности замка в электричестве.

В дверь кто-то постучал нарочито мягко и негромко.

Олег успел сесть. Интуиция подсказала ему, что лучше сделать это сразу.

Дверь открылась. В комнату, вкрадчиво ступая, вошел штурмфюрер Шиллер в полном обмундировании. Его левая рука висела вдоль брючного шва. Большой палец правой зацепил ремень рядом с расстегнутой кобурой.

Сердце Олега беспокойно екнуло. Он встал.

Следом за Шиллером вошел полицай Микола Стахнюк. Его широкая физиономия была слегка бледна, в глазах читались робость, испуг, злоба, мстительность и множество других чувств, ни разу не позитивных.

Прежде чем Стахнюк прикрыл за собой дверь, Потанин успел заметить в коридоре автоматчика.

«Нет, они все равно не уверены, — кипело и трещало в его голове. — В противном случае ворвались бы без стука, схватили, скрутили, куда-то потащили бы».

— Вы позволите, пан Мазовецкий? — с какими-то плотоядными нотками в голосе осведомился Шиллер. — Мы рады, что вы еще не спите.

— Да, конечно, присаживайтесь. — Олег взялся за спинку стула, придвинутого к столу, вытащил его на середину комнаты, ножки терлись о пол, противно скрипели.

Шиллер покосился на этот стул, оскалился, но тут же вернул на лицо ироничную, ухмыляющуюся мину.

— Спасибо, мы лучше постоим. Давайте сразу к делу, пан Мазовецкий.

— Герр штурмфюрер, мне не очень нравится ваш взгляд и то, как вы говорите, — заявил Олег.

Он хотел выиграть время, уже примерно представлял, что будет дальше, прокручивал комбинации. Стахнюк здесь не напрасно, его уже второй день что-то терзает.

— Мне жаль, но то, что я скажу, вам не понравится еще больше, — заявил Шиллер. — Господин Стахнюк, которого вам не надо представлять, страдает провалами в памяти. Он никак не мог вспомнить, где видел ваше открытое, доброжелательное лицо, потом наконец-то смог это сделать и поспешил поделиться с нами своими сведениями.

— Я ничего не понимаю, — сказал Олег.

— Тернополь, Западная Украина, апрель сорок четвертого года. Части НКГБ окружили под селом Злобники группу партизан из Украинской повстанческой армии, предложили им сдаться, но те отказались, тут же попали под пулеметный огонь и побежали по оврагу. Их осталось лишь несколько человек. На выходе из леса все они попали в плен. Их держали в сарае, два дня пытали, рассчитывая получить сведения о других отрядах. Господин Стахнюк очень плохо себя чувствовал, у него была сломана рука, все тело болело от побоев. Его допрашивали несколько офицеров из русской контрразведки. Он не сказал им ничего, а ночью ему и двум его соратникам удалось бежать. Они разобрали доски, задушили часового, растворились в лесах, соединились со своими, отходили в Западную Галицию вместе с нашими обороняющимися частями. Потом произошло много других событий, заставивших его забыть о том случае у села Злобники. Теперь он увидел знакомое лицо и вспомнил о событии годичной давности.

«Вот же конфуз!.. Как тесен мир! Кстати, по поводу того, что он ничего нам не сказал, это, мягко говоря, лукавство. Этот тип с оплывшим лицом пел как соловей в ясную погоду, сдал со всеми потрохами отряд Сидора Брынзы, окопавшийся в соседнем лесу, умолял не бить его, никому не рассказывать, что он заложил своих. Да, побег тогда действительно был. Отряд красноармейцев, отправленный в погоню, вернулся ни с чем», — подумал Олег, сильно постарался, чтобы лицо его отразило только недоумение, и спокойно проговорил:

— И что это значит, герр штурмфюрер? Я все равно ничего не понимаю. Вы же не хотите сказать, что я и есть тот самый советский офицер, который разукрасил господина Стахнюка? Вы в своем вообще уме? Я буду жаловаться господину барону!

— Он уже поставлен в известность, — злорадно сообщил ему Шиллер. — Данный факт его весьма обеспокоил. Он требует все выяснить и разобраться.

— Это полная чушь! — возмутился Олег. — Я не служил в советской контрразведке и не участвовал в операциях под Тернополем! Полковник Шефер никогда не давал мне подобных поручений. Он знал, что внедриться в штат советской контрразведки практически невозможно. У них очень хорошо поставлена многоуровневая проверка, и такое еще ни у кого не выходило.

— Господин штурмфюрер, это точно он, — заявил Стахнюк. — Теперь я вижу! То же лицо, те же глаза! Попался ты, гад!

Ага, попался, который кусался! Что ж, бывает и такое. Неисповедимы пути Господни.

Стул, на спинку которого Олег продолжал опираться, вдруг взметнулся! Верхняя правая ножка метко вонзилась Шиллеру в шею, а нижняя — в верхнюю часть живота. Странное оружие подкинули майору контрразведки СМЕРШ высшие силы. Но спасибо им и за это. Выбирать не приходилось.

Шиллер выпучил глаза, задохнулся. Болевые ощущения были яркие, ошеломляющие.

Потанин отбросил стул не на пол, а на кровать — надо без шума, в коридоре люди! — метнулся вперед, ногой ударил Стахнюка в причинное место. Тот не ожидал от него такой прыти, не успел среагировать, согнулся в три погибели, чуть не потерял глаза, вылезшие из орбит. Хорошо, что он сместился от двери, иначе вывалился бы в коридор, а так вонзился в стену, посинел, беззвучно открывал и закрывал рот, претерпевая ни с чем не сравнимую боль. Эх, не удосужился Создатель, когда продумывал мужскую конструкцию, защитить от внешних воздействий то самое место.

Олег на носках прыгнул обратно. Шиллер приходил в себя от болевого шока, не упал, хрипло испускал какие-то звуки. Потанин врезал ему по шее ребром ладони, всю душу вложил в этот удар! Хрустнула ключица, Шиллера повело на сторону. Майор схватил его за шиворот, швырнул на кровать вдогонку за стулом. Покатилась по полу офицерская фуражка.

Снова прыжок к Стахнюку. Тот еще не вышел из крутого пике, спазмы в горле не давали ему кричать. Глаза полицая наполнились ужасом, и крепко сжатый кулак тут же приложился к его челюсти. Следующий удар пришелся в горло, порвал трахею, сдвинул шейные позвонки. Жить после такого — просто вызов приличному обществу! Голова Стахнюка безжизненно повисла, он сползал по стеночке.