— Как она?
— Прекрасно! Сидит передо мной по другую сторону стола, обхватив голову руками, и заливает слезами папки комиссара. Теперь с ней ничего не случится! Теперь вы, дурила, беспокоите меня. Так вы скажете, что вы делаете в Марселе?
— Я тут из-за забастовки.
— Какой такой забастовки?
— Железнодорожников, представьте себе.
— Сегодня что за день?
— Вторник, а что?
— Это я не вам говорю! Перестаньте орать! Ладно, забастовка. Значит, так, спокойно расскажите, что вы делаете в Марселе. Без крика.
— Я не кричу. Я в Марселе и не могу продолжать свой путь из-за забастовки.
— Поезд, на котором вы уехали вчера вечером, уже пять часов как прибыл в Ниццу. Вы что, смеетесь надо мной?
— Я приехал в Марсель другим поездом. Я вышел сначала в Дижоне.
— Почему?
— Вам все равно не понять.
— Да будете ли вы, черт вас возьми, отвечать на мои вопросы? Тогда поймете, в курсе ли я. Вы хотели ехать обратно?
— Она подумала, что я это сделаю?
— Да, она так подумала! Она так и подумала, когда пришла домой. В комнате был свет. Только ждали ее не вы, а девчонка, которая принесла ей сумочку и которую отблагодарили за это пулей в череп! Игра окончена! Все именно так! Ясно вам?
— Они еще кого-то убили?
— Малышку Сандрину. Почему вы сказали «они»?
— Потому что их двое.
— Это вы и поняли вчера вечером, когда увидели свою подружку на вокзале?
— Тогда я еще ничего не понял.
— Тем не менее вы поняли, что убьют еще кого-то. Вы же так сказали!
— Этот кто-то был я сам! Я понял, что они ищут меня.
— Вы знали кто?
— Нет. Только прочитав утром в Марселе газету, я понял. Я должен был догадаться раньше, но тогда и вы тоже!
— Вы, должно быть, лучше нас информированы. Вот за что я готов вас удушить, дурак вы эдакий! Почему вы сразу не пришли сказать, что вы знаете?
— Я не хотел неприятностей. Я видел мертвую женщину. Спустя некоторое время ее обнаружил еще кто-то. Я не хотел неприятностей. Это меня не касалось!
— Я говорю не о субботе. О вчерашнем дне, когда вы уже знали то, что нам было неизвестно, а вы решили поспешно вернуться к папе.
— Я не знал, что они убьют еще кого-то! Я знал только, что они ищут меня, меня — и все. В поезде я все обдумал. Я решил, что если уеду подальше от Бэмби, ее не тронут. Но потом понял, что все равно они возьмутся за Бэмби, и решил вернуться. Но до утра в Дижоне не было поезда на Париж. А утром должна была начаться забастовка. Тогда я решил ехать до Ниццы, у меня был билет, я подумал, что надо подключать папу. Он адвокат.
— Знаю. Значит, вы поехали в Ниццу. Зачем же вы сошли в Марселе?
— Потому что увидел газеты на перроне. Тогда-то я все и понял. Вчера вечером я ничего не знал об этой истории с лотерейным билетом и с номерами новых купюр. И об убийствах.
— Вы следили за Кабуром в первый вечер. Вы не знали, что он убит?
— Да нет же! Я следил за Кабуром, затем за полицией, вами и этим типом в куртке, а потом за Гранденом. Не понятно? Я шел по следам то одних, то других, а это, знаете, похоже на «догонялку».
— Что-что?
— «Догонялка». Знаете, есть такая игра «догонялка» — лошадки бегают друг за другом по манежу. Я бежал за одним, а тот за мной. К тому же я ошибался, придавая тому, чему был свидетелем, смысл, который ему придал бы всякий. Прочитав газеты, я понял, что «догонялка» разладилась, что одна из лошадок побежала в другую сторону. Тогда я отправился в табачный бар, чтобы убедиться, не ошибаюсь ли я. И тут узнал, что вы разыскиваете официанта Роже Трамони. Значит, все произошло так, как я и думал. А поскольку Трамони наверняка мертв — вы зря теряете время.
— Это мы знаем.
— Он мертв?
— Да. С субботы. Его тело сбросили в Сену. Почему вы следили за мной? Почему вы следили за Гранденом?
— Где Бэмби?
— У меня, я вам сказал! Черт вас побери, вы будете слушать?
— Кто там еще с вами? Где вы?
— То есть, как это — где я?
— Я думаю вот о чем. Если он ошибся вчера вечером и убил Сандрину, думая, что это Бэмби, то теперь он наверняка знает, кто настоящая Бэмби!
— Как это?
— Где вы?
— В кабинете комиссара! Набережная Орфевр! Она ничем не рискует!
— Не знаю. Он безумен.
— Кто? Гранден?
— Нет, другой.
— Послушайте, окаянный вы тип…
— Алло?
— Да.
— Алло! Вы меня слышите?
— Да. Слушай, Малыш. Мне надо повесить трубку. Ив двигайся с места. Я перезвоню. Ни с места.
— Инспектор!
— Да.
— Вы поняли?
— Да.
— Он здесь?
— Да.
— Он меня слышит?
— Да.
— Малле? Что нового?
— Не знаю, что и думать! Из банка сообщают, что они все сказали, когда мы им звонили утром по поводу чековой книжки.
— Ну и что?
— Элиана Даррэс выписала на прошлой неделе чек на 6 миллионов. Послушай, Грацци…
— Когда были получены деньги?
— В пятницу, в 11 часов.
— На чье имя?
— Рахиса Альфонса. Права на машину выданы в департаменте Сены. Есть номер. Шуи поехал проверить. Очень похож на Грандена. Ты уверен, что мы не делаем ошибки?
— Ничего я не знаю.
— Грацци? Жуй говорит. Единственный Рахис Альфонс, получивший права на вождение машины, умер два года назад в тюрьме. Мошенничество и рак печени.
— Отлично. Он мог похитить права из какого-нибудь дела или еще где-нибудь. И сменил фотографию.
— Патрон в курсе?
— Он только что прибыл. Фрегар тоже.
— Они нас прикроют?
— Теперь да.
— Инспектор Грацциано?
— Послушай, Малыш, теперь я буду задавать вопросы. И ты будешь отвечать как можно точнее. Ясно?
— Как вы догадались?
— Я ни о чем не догадался. Ты испугался. Я задал себе вопрос, почему ты испугался. И подумал о револьвере. И еще о пропавшей чековой книжке. О том, что мне рассказала Бэмби. О том, как меня все время обгоняли. Теперь послушай внимательно. Я сижу за столом патрона. Патрон сидит тут же и слушает наш разговор. Рядом два инспектора, которые смотрят на меня круглыми глазами. Понимаешь, чем это чревато для всех, если ты ошибаешься?
