В пользу убийства говорит и картина, которую оперативники застали в доме Грищенко. Комната была засыпана обгоревшими фотографиями и негативами; практически весь архив фотографа уничтожен. Эксперты определили, что бумаги и пленки сначала подожгли, потом затушили и что-то в них искали, и, наконец, снова жгли, на этот раз дотла, и после этого потушили огонь.
Но самое главное — молодой человек был убит у себя дома! На его одежде даже были найдены следы копоти. В связи с этим его появление под дверью профессора Кабирова на другом конце города выглядит абсолютно необъяснимым. По логике вещей, убийца или убийцы должны были оставить труп на месте преступления и попытаться представить дело так, что Грищенко сам вколол себе наркотик. Не исключено, что эта попытка была бы успешной — вряд ли на Петровке стали бы детально исследовать содержимое желудка наркомана. Сгоревший архив выглядел бы тогда как последствие пожара от непогашенной сигареты или свечки. Однако бумаги демонстративно перевернуты вверх дном, а тело жертвы вывезено и брошено на чужой лестнице.
Некоторый свет, возможно, мог бы пролить на произошедшее сам профессор Кабиров, но он утверждает, что не знаком с потерпевшим и не знает, кто мог бы захотеть подвести его под подозрение в убийстве. Ни завистников у него нет, ни врагов за всю жизнь не нажил, на этом стоит. Профессор — мужик крепкий, старой закалки, и сбить его с показаний не удается. Это поколение с детства готовили к допросам в НКВД, заключил капитан то ли с восхищением, то ли с досадой.
В этот момент и вошли Наташа с Ольгой Васильевной.
— Ба, знакомые все лица, — усмехнулся участковый. — Здравствуйте, здравствуйте, уважаемая Ольга Васильевна.
— Здравствуйте, Виктор Семенович, — как ни в чем не бывало ответила вахтерша Морозова, догадавшись, что ее знакомство с детективным агентством «Золотая шпилька» нужно почему-то скрывать, а почему — девочкам виднее. — Не ожидала вас тут встретить. А я вот постричься зашла, записаться к мастеру.
— А вы, однако, модница, Ольга Васильевна, — покачал головой милиционер. Он уже перестал хихикать, только глаза смеялись. — С такой прической — и снова стричься. Браво!
Морозова с опозданием вспомнила, что только вчера ее замечательно подстригла Любочка. Даже Изольда Ивановна обратила благосклонное внимание на ее прическу и спросила, где это так хорошо укладывают и дорого ли. Ольге Васильевне пришлось наврать, что к дочке на дом приходила парикмахерша, а заодно и ее привела в порядок за полцены. Не хватало еще наводить Изольду на салон. Достаточно того, что участковый тут торчит неизвестно зачем.
Да, фиговый из нее конспиратор.
— Конспиратор из вас плохой, Ольга Васильевна, — словно подслушав ее мысли, сказал капитан. — Вот сыщик вы, пожалуй, отличный. Садитесь, вы ведь наверняка со свежими новостями.
Ольга Васильевна посмотрела на Любочку. Она улыбнулась и кивнула: можно говорить.
Наташа, уже успевшая переодеться, взяла у Морозовой пальто. Ольга Васильевна присела около чудесного итальянского столика и настороженно взглянула на участкового.
— Новости мои такие, — сказала она. — Тот пенсионер, который зашел вместе с парнями… Ну, вы еще думали, что они притащили убитого… его фамилия Грибоедов. Он оказался не пенсионер. То есть пенсионер, но не такой. И не ветеран.
— Он афганец, — подтвердил Казюпа, — это нам известно. Я с ним беседовал в тот же день, когда был обнаружен труп. На парней он не обратил внимания, как они за ним вошли в подъезд, не заметил, наверх ехал в другом лифте. И вообще с соседями не знаком, поэтому спрашивать его, кто из этого дома, а кто нет, бесполезно. Целый час плакался, какая у него маленькая пенсия.
— Пенсия маленькая! — фыркнула Ольга Васильевна, обиженная, что ее информации не придали большого значения. — Сам то и дело ездит в разные санатории. Вчера ночью аж машину за ним прислали. И почему это он притворяется стариком? Он не старше меня!
— Шестьдесят ему, — сказал участковый, — но Афган все что угодно может сделать с человеком. И в старика превратить.
— Удивительно, — покачала головой Любочка. — Никто ничего не видел, никто ничего не знает. И никому ничего не нужно. Как будто не у них в подъезде убили человека.
Она замолчала, потому что из Лениного кабинета вышла девушка в светлых кудряшках, порозовевшая от процедур. Вместе с Леной они подошли к Марине Станиславовне. Клиентка расплатилась, в некотором недоумении прошла сквозь строй безмолвных сотрудников и сняла с вешалки короткую белую шубку. «До свидания», — нежным голосом произнесла она, и спустя несколько секунд дверной колокольчик возвестил о том, что посторонних на территории детективного агентства не осталось.
— Человека убили не в подъезде, — напомнила Марина Станиславовна, считавшая, что она лучше других подмечает мелочи, — и в этом, как я понимаю, вся загвоздка.
— А что слышно от Карины? — спросила Ольга Васильевна, которой появление светленькой девушки навеяло какие-то смутные, неоформленные воспоминания. — Она еще не общалась с профессором?
— Мы думали, вы нам расскажете, — ответила Наташа.
— Давайте рассуждать системно, — провозгласила Любочка фразу, которая давно стала чуть ли не лозунгом агентства «Золотая шпилька». Ее автор, Наташин муж Сергей Градов, и не подозревал, что его слова пользуются такой популярностью. — Есть, собственно, две проблемы. Первая — за что убили фотографа. И вторая — почему его тело подкинули под дверь профессора Кабирова. Знаете, отчего мы все время заходим в тупик? Оттого что стараемся решить эти проблемы вместе. А если попробовать по отдельности?
— Это как? — заинтересовался участковый.
— Ну вот, например: за что могли убить фотографа? Скорее всего за то, что он что-то снял, чего снимать не должен был. Получил на кого-то компромат. Логично?
— Логично, — согласился Барабас. — Но далеко нас это не продвинет. Ведь никаких фотографий не осталось. Что снял, кого снял — неизвестно.
— А вспомните! — Любочка вышла на середину зала и торжествующе подняла вверх палец. — Друг Грищенко рассказал, что незадолго до смерти он говорил о каких-то хороших новостях. Если он мечтал прославиться, то, возможно, это означает, что его фотографии захотели напечатать в каком-то журнале. Именно эти фотографии убийца не мог позволить публиковать.
Ольга Васильевна в восхищении уставилась на Любочку, но милиционер был настроен скептически.
— И что из этого следует? — спросил он. — Или ничего? Каковы твои практические выводы, Любовь Ивановна?
— А выводы очевидные. Надо обойти все журналы, где Грищенко мог предложить свои работы…
Казюпа сморщился, как от зубной боли, и стал действительно похож на недовольного барбоса.
— Здорово придумала! Просто отлично! Знаешь, сколько в Москве выходит иллюстрированных журналов? Ты их за год не обойдешь, даже если вся ваша лавочка закроется и начнет бегать по редакциям.
— А почему мы? — удивилась Любочка. — Ведь это дело расследуют на Петровке. Разве они не могут…
