— Ладно, дед… Давай, что ли, к Новому году что-нибудь сообразим…
— Ишь ты… Сообразит он! Сиди уже… Люська твоя с самого утра за тебя соображала. И утка уже маринуется, и салатик готов. Кстати, куда она подалась? Все ведь уже купили?
— Сказала, что погулять пойдет… — отвел глаза Иван.
— Погулять… Ага. И не надоело тебе из себя невесть что корчить! Тьфу…
— Это ты о чем?
— Плачет она каждый день! Закроется в ванной, и ревет. Думаешь, ей легко сейчас? Новая ответственная должность, ты больной — накорми, приголубь, а потом через весь город домой, на ночь глядя, чтобы с утра, перед работой, снова к тебе — блинчиков напечь! Я бы тебе напек! — встряхнул кулаком дед, — ох, напек бы, паразит! Не знал, что ты такой злопамятный!
— Да, это здесь причем?! Не злюсь я на нее больше. Давно не злюсь… Просто, ну… я же теперь безработный, считай… А она ведь все для меня… Всех на уши поставила. И добилась своего! Не спустили мой случай! А я для нее что?!
— Тьфу! Ты что, на соревнованиях? Она мне что, я ей что… — передразнил внука дед, — а о том, что в горе и в радости, в богатстве и бедности, в болезни и здравии люди клянутся быть вместе, ты не слышал, выходит?
— Дед…
— Ну, что «дед», бестолочь? — Андрей Федорович махнул рукой и вышел из комнаты.
Иван провел по голове. За время болезни волосы отросли и начали собираться в кудряшки. Люся любила зарываться в них пальцами. И гладить. Так нежно… Может быть, прав был дед? Может быть, стоило наступить на горло собственным страхам и неуверенности? Может быть, истинная сила мужчины и заключается в том, чтобы иногда признавать свою слабость и идти у нее на поводу? Ваня ушел потому, что не верил в Люсину любовь, но за последние недели она ее доказала не словом, а делом. Было бы глупо и дальше отталкивать любимую женщину только потому, что он сам не мог справиться с собственными тараканами. Это означало бы повторить Люсину ошибку. Она ведь тоже боялась не соответствовать чьим-то ожиданиям. Как и он сейчас… Не соответствовать собственному представлению о настоящем мужчине. Который должен быть сильным, успешным, платежеспособным… Сейчас Иван абсолютно не вписывался в эти рамки, но… Что, если это не главное? Что, если рядом с ней он может быть и таким? Отвергнув тщеславие, прагматизм и страх быть непонятым, быть просто собой, и больше никем?
Отвлекая Ивана от кипящих в голове размышлений, зазвонил телефон. Кто-то из ребят передал тот со стройки, еще когда Ваня находился в больнице. Номер был незнаком.
— Да? — бросил парень в трубку, поморщившись — под гипсом просто смертельно чесалось.
— Иван?
— Да. Здравствуйте.
— Привет. С наступающим! Ну, ты даешь! Звоню-звоню, а ты трубку не берешь.
— Извини…те. А кто это?
— Кто-кто! Семен Галушка. Ты меня подвозил недавно через промзону. Ну… вспомнил?
— Ой, Семен! Привет. Рад тебя слышать. Ты извини, что трубку не брал. Я в больнице лежал…
— Так, вроде, твой дед лежал…
— Ага. Ну, и я заодно… Несчастный случай на работе. На следующий день после нашего знакомства как раз.
— И что, сильно побился?
— Да так. Могло быть и хуже.
— А случилось что? Ты, вроде, не из тех, кто техникой безопасности пренебрегает.
— Да, и не пренебрегал. Тут в другом дело…
— Понятно, — отрезал Семен, — а я тебе как раз звоню предложить работу. Ты-то из-за меня на собеседование не попал.
— Да, брось…
— Ну, уж, нет! Я в долгу оставаться не хочу. К тому же, видел я твое резюме. Мне такие люди, ой, как нужны! Где ж ты раньше ходил?!
Ваня завис, не совсем понимая, где Семен мог увидеть его резюме, и в каком качестве он ему мог понадобиться?
— В Стройкоме ходил, на стройке…
— Работягой вкалывал. Я уже понял. Ну, а ко мне в проектный отдел пойдешь?
— Пойду! — потерялся под напором мужчины Иван, — а куда идти-то? — запоздало поинтересовался.
— Ну, ты даешь! — заржал на том конце провода собеседник. — Туда, куда и ехал на собеседование. Ты в мою фирму устраиваться планировал. Так вот, можешь считать, что собеседование состоялось.
Придешь после праздников — оформим. С испытательным сроком в три месяца, конечно…
— Спасибо… — прохрипел Иван, — только я не вполне уверен, что смогу именно прийти. У меня перелом открытый был, и…
На секунду в трубке повисла пауза:
— Сильно разбился? — опять повторил свой вопрос Семен, и тут же добавил, — оформили все, как положено, или откупились?
— Оформили. У меня знаешь, какая жена… будущая?
— Боевая? — снова засмеялся Семен.
— Ага…
— Повезло! Слушай, Вань, у меня малой разорался… Мы с ним одни на хозяйстве… В общем, ты забей мой номер все-таки! И позвони, как только закроешь больничный. Я для тебя местечко придержу. И не спеши — выздоравливай по нормальному. Здоровье — это не шутки!
— Спасибо, Семен, — не мог поверить своему счастью Ваня. — Большое спасибо. Ты не представляешь, как меня выручил.
— Да, брось! Хороший ты человек, Иван. Уверен, что и специалист хороший. Не прогадаю. В общем, я побежал. С наступающим!
Иван все еще пытался поверить в то, что случилось, когда, с огромной сосной наперевес, вернулась Люся. Румяная с мороза, и пытающаяся бодриться. Сжимая костыль здоровой рукой, Ваня двинулся ей навстречу:
— Люсь, ну, ты зачем такую тяжесть сама тащила?
— А я не сама. Вот… твоя сестренка помогла. Маш, ну, заходи! Ты чего там топчешься?
— Здрасте… Привет, дед.
Иван сглотнул. Сердце подпрыгнуло куда-то вверх и заколотилось, как сумасшедшее.
— Привет. Маша, да?
— Угу… Люся сказала, что ты не будешь против, если я буду встречать праздник с вами, но, если это не так, я могу уйти…
— Что?! Нет, проходи, пожалуйста… — взмахнул рукой в сторону кухни Иван, отчего костыль выскользнул у него из руки и едва не отбил ему ногу.
Люся бросилась вперед, удерживая парня от падения, и, встревоженно глядя в глаза, поинтересовалась:
— Ты как?
— Я? Хорошо? Да! Хорошо… Лучше не бывает! Люсь… я люблю тебя, знаешь?
Глаза женщины потрясенно распахнулись, наполнились влагой… Она вся задрожала. И руки, которые все еще удерживали его. Но от этого их захват ничуть не ослаб. Иван знал, что она никогда не позволит ему упасть. Всегда подстрахует, всегда подставит плечо. Люся обняла его крепче, приблизившись вплотную. Коснулась лицом его шеи. Со всхлипом втянула воздух.
— И я тебя люблю. Так сильно… — выдохнула едва слышно.
