Книга Бесценный приз - Нина Милн

Оливия аккуратно заклеила картонную коробку и встала. Растирая поясницу, потянулась и оглядела заваленный вещами пол маминой квартиры.

— Скоро переедем, — сказала она, глядя, как Джоди аккуратно запаковывает в папиросную бумагу фарфоровую статуэтку.

Джоди улыбнулась:

— Мы переедем гораздо быстрее, если ты перестанешь квохтать надо мной и позволишь мне больше делать самой.

— Ты и так много всего сделала. И не забывай, ты на шестом месяце беременности!

— Как бы там ни было, а я могу заварить своей доченьке чашку чаю.

— Спасибо, мама.

Джоди прошла по кремовому ковру, водя ладонью по округлившемуся животу. Ее жест вызвал у Оливии странную тоску. Восхищение и любовь теснили ей грудь. Мать совершенно не расстроилась, узнав о бегстве Зеба, — она отнеслась к его решению с безмятежным достоинством. Она не позволила огорчению испортить радость от беременности. Диета, йога — Джоди была готова на все, лишь бы ребенок родился здоровым.

— И не только малышка, но и я, — объяснила она. — Чтобы я лучше ее растила. — Она положила руку Оливии на плечо: — Ливви, с тобой я наделала много ошибок. Хочу, чтобы на этот раз все было как надо.

— Ах, мама! Ты замечательно заботилась обо мне. Лучшей мамы я бы не желала.

— Очень мило с твоей стороны, дорогая, хотя ты и лукавишь. Конечно, я люблю тебя больше всех на свете. Но пора мне перестать во всем полагаться на тебя. Малышка — второй шанс для меня. Я должна научиться стоять на своих ногах. — Джоди подняла элегантную руку, заглушая возражения Оливии. — Да, так и есть. Мне сорок два года, и всю жизнь я зависела от других. Я должна извиниться перед тобой.

— Ничего ты не должна.

— Нет, должна. Отныне в моей жизни все будет по-другому. Я даже нашла работу в магазине «Мать и дитя», и мне там очень нравится.

За два месяца, прошедшие после возвращения Оливии и провала операции «Мастерсон», она поняла, что Джоди действительно настроена серьезно.

На нее нахлынули воспоминания. Греховная улыбка Адама — улыбка, которая, как ей казалось, предназначена только для нее одной. Его глаза, искрящиеся весельем или темные от желания. Его прикосновения. Когда ее тело перестанет тосковать по нему?

— Ливви! Чай готов.

Оливия отогнала непрошеные мысли и сосредоточилась на настоящем; взяла дымящуюся кружку и даже попробовала улыбнуться. Нужно выгнать Адама из головы. Не получается сразу — надо действовать постепенно. Позволить себе сто раз вспомнить его сегодня и девяносто девять раз — завтра.

Голубые мамины глаза смотрели на нее задумчиво — пожалуй, даже слишком задумчиво.

— Как ты спала? — выпалила Оливия. — И как сходила на курсы для будущих мам? Извини, что не пошла с тобой, но…

— Милая, я же говорила — все хорошо. Я понимаю, ты должна была встретиться с клиентом. Подумаешь, большое дело. Занятия прошли нормально. И даже очень хорошо. — Джоди открыла рот и снова закрыла его, потом отвернулась, тряхнула челкой.

— Мама, ты уверена, что все хорошо? Ты ведь знаешь, ты не обязана отсюда выезжать!

Джоди круто развернулась к дочери:

— Оливия Луиза Эванс! Хватит. Больше мы на эту тему говорить не будем. Мне стыдно, надо было давно понять, как неправильно, что ты платишь за эту квартиру непомерную цену. — Она ласково улыбнулась: — И потом, мне ужасно нравится новая квартира. Она куда больше подходит нам с малышкой. Рядом парк. Магазины. Там у нас будет общество. И потом, ты все равно вносишь свою долю арендной платы.

— Мама, я ведь уже объясняла. Я не вношу свою долю. Ты сама зарабатываешь. Считай, что я взяла тебя консультантом в свою фирму.

Пока Оливии не было, ее заместительница неожиданно уволилась. Джоди заменила ее — и, как оказалось, очень удачно. Хотя Сьюзи нравилась Оливии, она знала, что со вкусом у нее слабовато. У мамы все получалось отлично.

Она почувствовала себя виноватой. Если Джоди кажется, что она не должна принимать помощь Оливии, то и Оливия не права, потому что не была откровенна с матерью. И много раз неверно судила о ней. Оказывается, люди все же способны меняться.

— Куда ты? — спросила она, увидев, что Джоди надевает шикарный ярко-зеленый дождевик.

— За молоком, — ответила Джоди. — У меня кончилось молоко. Я ненадолго.

— Давай я схожу.

— Нет. Мне нужно пройтись. — Джоди свободно завязала пояс. — Пока, Ливви!

Через пять минут после того, как за мамой закрылась дверь, прозвенел звонок. Вздохнув, Оливия выключила пылесос. Возможно, Джоди изменилась, но домашняя работа — по-прежнему не ее конек. Под диваном скопилось столько пыли, что мешок быстро забился. Оливия вытерла лоб и поморщилась, посмотревшись в зеркало. Вот почтальон удивится!

Она распахнула дверь и едва не разинула рот от изумления:

— Что ты здесь?..

И почему именно сейчас? Да, иногда она мечтала о том, что Адам явится к ней без предупреждения, но в мечтах она открывала ему дверь не в старом фартуке и косынке на голове — вылитая чокнутая домохозяйка из пятидесятых.

«Дыши глубже!»

— Адам… Что ты здесь делаешь? — Прикрыв дверь, она шагнула вперед, придерживая ручку.

— Хочу тебя увидеть. Разве Джоди не сказала?

Просто прекрасно! Может быть, мама таким образом решила отомстить Оливии за ее безумную поездку на край света в поисках отца ее ребенка?

— Нет. Она ничего мне не сказала.

— Ясно. Ну вот, она знает, что я здесь. Можно войти?

— Нет. — При одном взгляде на него она забывала, как дышать; нет, она ни за что его не впустит.

Джинсы плотно сидят на мускулистых бедрах, а футболка, которую выбрала она, натянулась на груди. На Оливию снова нахлынули воспоминания, которые она отгоняла от себя неделями. С тех пор, как она видела Адама в последний раз, его темные волосы немного отросли; на них блестели капли дождя — в Бате почти все время ливни.

Адам вздохнул:

— Оливия, я никуда не уйду. Так что выбирай. Либо ты впустишь меня, либо я схвачу тебя, перекину через плечо и внесу в дом. Решай. У тебя три секунды.

На миг Оливии захотелось поупрямиться; колени подкашивались при мысли, что Адам перекинет ее через плечо.

Как будто прочитав ее мысли, он вопросительно поднял брови и сделал шаг вперед. Она не должна сдаваться.

— Давай все проясним. Неважно, знает мама или нет, что ты здесь. Я хочу, чтобы ты ушел до того, как она вернется.