— Нет, — резко ответила Камилла, не подумав. — Нет, я не стану его надевать. — Она увидела удивление на лице Розы и добавила:
— А впрочем, какая разница? Да, конечно, я надену его.
— Его королевскому высочеству захочется увидеть на вас свой подарок, — укорила ее Роза. — Он расстроится, если подумает, что вам не понравились драгоценности.
— Надо не забыть поблагодарить его за такой великолепный подарок, — вздохнула Камилла.
Она подошла к окну и выглянула в залитый солнцем сад. Неужели всего несколько часов назад она сидела при свете луны и слушала, как Хьюго объясняется ей в любви? Может, это был всего лишь сон?
По ее телу пробежала волнующая дрожь, когда она вспомнила, как он смотрел на ее губы, как поцеловал в ладонь, а затем с болью в голосе сказал, что не осмеливается прикоснуться к ней.
Ее грезы прервала Роза:
— О, мисс, вам нельзя терять время. У нас будут неприятности, если вы заставите лошадей ждать. И что подумают в Мельденштейне?
— Хорошо, я быстро, — послушно согласилась Камилла.
«Какая разница? — подумала она про себя. — Какое ей дело до Мельденштейна?»
Она потеряла мужчину, которого любит. Он был прав, говоря, что больше никогда у них не будет возможности остаться наедине и поговорить, как они говорили на яхте, в гостинице, где ужинали без баронессы, и в саду прошлой ночью.
— Ничто не имеет значения, — сказала она себе и, не взглянув ни разу в зеркало, разрешила Розе причесать ее.
Только когда в дверь постучали, Камилла увидела, что сегодня на ней надет белый, украшенный кружевами туалет с декольте, на котором бы очень выигрышно смотрелось бриллиантовое колье. Ей на голову Роза надела чрезвычайно модную шляпку из белого крепа с изящными белыми с нежным розовым оттенком перьями. На поясе у нее была точно такая же бледно-розовая лента.
— Войдите, — проговорила она, думая, что это баронесса.
К ее удивлению, за дверью оказалась супруга господина фон Коце, главного распорядителя церемоний у маркграфа.
— Доброе утро, мисс Ламбурн, — поздоровалась фрау фон Коце, сделав реверанс. — Мой супруг интересуется, готовы ли вы к отъезду.
— Да, вполне готова, — ответила Камилла.
— Вы выглядите чудесно, — тепло заметила фрау фон Коце, но выражение ее лица оставалось печальным. — В Мельденштейне ни один туалет не сравнится с вашим.
— А я думала, что он чересчур пышный, — несколько обеспокоенно проговорила Камилла.
— Вовсе нет! — воскликнула фрау фон Коце. — Вы будете в центре внимания, и все с удовольствием станут смотреть на ваше роскошное платье.
Люди почувствовали бы разочарование, если бы ваше платье выглядело безвкусным и неизящным. Королевы и принцессы всегда должны выглядеть лучше всех, когда они появляются на публике.
Камилла хохотнула.
— Разумеется, за исключением тех случаев, когда с ними рядом находится король или принц, — заметила она. — Они всегда затмевают нас, бедных женщин.
— Вы совершенно правы, — согласилась фрау фон Коце, — и я не сомневаюсь, что его королевское высочество произведет на вас неизгладимое впечатление. Его драгоценности ослепительны.
— Верю вам на слово, — улыбнулась Камилла.
В душе она думала, что принц окажется высокомерным и напыщенным. Правда, папа уверял ее, что в Мельденштейне к этикету относятся проще, чем в других странах, но для Камиллы королевский двор означал всего лишь золотую клетку. Скоро дверца за ней захлопнется, и она уже никогда не вырвется на волю.
Она вспомнила, как когда-то в одиночестве скакала верхом по полям и лугам в родной Англии, как они с Гервесом купались без разрешения в озере, как она лазила по деревьям, как убегала от гувернантки в лес. Тогда она чувствовала себя счастливой. Теперь со свободой и шалостями покончено. Ее заточат во дворце, она никуда не сможет выйти одна, она будет фактически жить в тюрьме.
— Вы выглядите как настоящая принцесса, мисс, — проговорила Роза. — Вам не хватает лишь короны.
Камилла невесело засмеялась.
— Еще одни кандалы. Роза, — вырвалось у нее. — Не сомневаюсь, что скоро меня закуют в них.
Только заметив испуганное выражение лица фрау фон Коце, она поняла, что сказала бестактность.
— Простите, — спохватилась она. — Я неудачно пошутила.
— Я сообщу мужу, что вы готовы, — церемонно проговорила фрау фон Коце.
Она сделала реверанс и вышла из комнаты. Камилла с минуту постояла, словно собираясь с силами, и двинулась к двери. У нее было ощущение, что она идет на гильотину.
Глава 10
По утрам баронесса обычно заходила к Камилле, чтобы узнать, не нужно ли ей чего, или обсудить какие-то вопросы перед поездкой. Сегодня ее почему-то не было, что очень удивило девушку. «Скорее всего, она устала и плохо себя чувствует», — подумала Камилла. Но не успела она выйти в коридор, как увидела, что баронесса спешит ей навстречу.
По ее виду Камилла поняла, что та чрезвычайно взволнована.
— Мисс Ламбурн, я должна срочно поговорить с вами с глазу на глаз, — тяжело дыша, проговорила она.
— Разумеется, — согласилась Камилла. — Пройдемте в мою спальню. Я отошлю Розу.
— Незачем, — ответила баронесса. — Мы сможем поговорить в вашем будуаре.
Она открыла дверь рядом со спальней, и Камилла вошла в чудесную маленькую гостиную, о существовании которой девушка и не подозревала.
Комнату украшали корзины с цветами. Будуар явно предназначался для невесты принца. Камилла искренне пожалела, что не обнаружила его раньше.
Баронесса закрыла дверь. В платье из бледно-лилового шелка, отделанного кружевами, она выглядела сегодня очень элегантно. На ее шляпке колыхались перья, а на руки она надела длинные изысканные перчатки.
— Я глубоко расстроена, мисс Ламбурн, — начала баронесса. Судя по ее виду, так оно и было.
— Что случилось? — спросила Камилла.
— Меня вызвал маркграф и сообщил, причем сказал это возмущенным тоном, что вчера, после того как я легла спать, вы были в саду наедине с капитаном Чеверли.
Слова баронессы явились полной неожиданностью для Камиллы, но ей все же удалось сохранить самообладание и не выдать ужаса, охватившего ее.
— Да, мы прошлись по саду, — холодно произнесла она, — и что в этом дурного?
— Дурного? — переспросила баронесса. — Я не утверждаю, что вы вели себя дурно, мисс Ламбурн, но считаю чрезвычайно неблагоразумным подобное поведение в вашем положении и накануне приезда в Мельденштейн. Разумеется, мне следовало бы сопровождать вас, и я виню прежде всего себя, но я видела, как вы поднимались по лестнице, и не сомневалась, что вы идете спать.
