— О, как я рада, что ты… влюбился в меня!
— Но как этого могло не произойти, когда ты не только самая прекрасная женщина в мире, но и нечто большее? Может быть, мы уже были когда-то вместе в минувших жизнях или мы те половинки, что вечно ищут друг друга… — Тут голос герцога перешел в страстной шепот, и он снова обнял жену.
Ее губы покорно раскрылись ему навстречу, а он, ощущая под руками горячее податливое тело, разгорался все больше и больше.
Ворота рая раскрылись для Тины, и она вступила в страну мечты.
Волна за волной дрожь счастья пробегала по ее телу, с каждым разом все сильней, причиняя уже почти страдания. Но вдруг герцог отпустил ее. Она вскрикнула от ужаса, теряя его, но обнаружила, что сделано это лишь для того, чтобы ее возлюбленный мог скинуть с себя одежду и лечь к ней под хрустящие простыни.
Поезд давно остановился, но новобрачные и не заметили этого. Герцог прижимал к себе Тину все плотней, а она жарко шептала:
— Это… как в том маленьком домике, в котором я мечтала жить с тобой.. если мы убежим… Жить там вдвоем… и только любить… любить тебя…
— Теперь уже неважно, где мы, родная… Я хочу твоей любви и сам буду дарить ее тебе до конца дней… И никуда никогда ты больше не сбежишь, моя маленькая драгоценная женушка, потому что отныне я буду очень и очень ревнивым мужем…
— Как и я… ревнивой женой… Вдруг ты после нашей свадьбы попадешь в Париж без меня и встретишь там какую-нибудь из этих женщин… И захочешь сделать ей подарки за то, что она обожает тебя.
— Если я попаду в Париж, то только с тобой. Терять тебя еще раз — нет, такой трагедии я больше не вынесу.
— А это была трагедия?
— О да. Ведь я так хотел тебя, несмотря на то, что ты выглядела невинной даже в этом вульгарном гриме. Мне все время казалось, что ты носишь его просто как щит.
— О Жан, какие вещи ты мне говоришь! Как я счастлива, что вызываю в тебе такие чувства! — почти сквозь слезы прошептала Тина.
— Но ведь и ты во мне будишь лишь самое возвышенное, самое светлое, и я буду всегда беречь эти чувства, как и тебя, моя радость, счастье мое!
— О, как люблю тебя и как хочу принадлежать тебе безраздельно! — Она спрятала лицо у него на груди. — Ведь ты знаешь, я совсем, совсем неопытна и… ты должен сказать мне, что происходит между… мужчиной и женщиной, когда они… любят друг друга… Но я знаю, уже знаю, что как бы это ни происходило, это… прекрасно, потому что… это ты…и твои поцелуи уже, как солнце… божественны и сладостны…
Тут Тина почувствовала, как все тело герцога напряглось, и он медленно стал целовать ее лицо. Закрыв глаза, она подставила ему губы, но вместо того чтобы коснуться их, он перенес свои поцелуи на ее шею. Девушка задрожала от нового ощущения, а муж тем временем опустил ночную рубашку с ее плеч и припал ртом к округлым плечам.
Губы его скользили все ниже и наконец добрались до ее груди. Тину охватило такое возбуждение, что тело ее стало двигаться в такт его движениям, как под музыку.
Он поднял к ней бледное лицо.
— Я груб и нетерпелив? — спросил герцог каким-то чужим хриплым голосом.
— Н-нет…
— Холоден?
Она вскрикнула и еще крепче обняла его руками за шею.
— Ты горячий… дивный, .. удивительный… любимый…
И тогда герцог завладел ее ртом, целуя его требовательно и мучительно, а все тело его застыло в каком-то напряжении, понять причину которого Тина не могла, хотя и чувствовала, что за этим напряжением скрывается нечто еще более волнующее и прекрасное.
Она ощущала его руки на своем теле, доводившие ее до исступления, доселе неведомого ей, и уносившие ее от расплавленного золота солнца к малиновому зареву огня. Все ее существо горело в этом пламени и рвалось слиться с мужем еще тесней и ближе.
Пусть она не понимала еще своего желания, но зато твердо чувствовала одно: без этого слияния их любовь останется неполной и незавершенной…
— Люби меня… Я прошу тебя, люби… — стонала она. — Прошу, прошу тебя… научи меня любви…
Эти мольбы зажгли в герцоге то божественное пламя страсти, в сполохах которого рождается вершина любви и которое унесло счастливую пару на крыльях экстаза туда, где сливаются не только тела, но и души.
