Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
Такие двойные стандарты применяются не только при оценке романтических комедий. Возможно, наиболее тревожным выглядит несоответствие ожиданий в фильмах о бизнесе. «Когда зрители видят твердого, эффективного руководителя-женщину, они описывают ее в негативных выражениях, – рассказывал мне Бруццезе. – Но если вы возьмете тот же персонаж и сделаете его мужчиной, то его будут описывать преимущественно позитивно». Неверные и сильные мужчины восхищают; неверные и сильные женщины раздражают.
«Когда зрители видят в кино женщину с жестким характером, они не хотят верить, что это ее истинная натура», – продолжал он. Поэтому сценариста побуждают включать несколько сцен, в которых бизнесвумен сбрасывает свою стальную броню и демонстрирует мягкую женственность. Наглядным примером может служить Миранда Пристли, деспотичный главный редактор журнала мод, роль которой в фильме «Дьявол носит Prada» исполнила Мерил Стрип. Миранда столкнулась с очевидными проблемами в супружеской жизни перед тем, как добиться триумфа. Но сравните ее с другим небезупречным с моральной точки зрения боссом Гордоном Гекко, роль которого в фильме «Уолл-стрит» исполнил Майкл Дуглас. Этот прожженный финансист вызывает всеобщее поклонение, несмотря на то что остается нераскаявшимся обманщиком. Речь Алека Болдуина «Всегда закрывай сделку» в фильме «Гленгарри Глен Росс» остается одной из самых известных сцен в истории кино. Но по данным исследования, проведенного Бруццезе, к сквернословящей бизнесвумен публика отнеслась бы менее терпимо.
Если Бруццезе прав, то голливудские сценаристы попали в яму, которую сами же и вырыли. Зрители предпочитают и ожидают увидеть легкоранимых женских персонажей, поскольку история кино приучила их к тому, что симпатичные женщины должны быть женственными. Единственный способ разорвать такой порочный круг – это изменить ожидания. Дальновидные авторы должны начать изображать решительных женщин-лидеров и перестать спрашивать разрешения на это у зрителей.
В американской культуре существует прецедент внезапного и резкого изменения отношения к проблеме социальной справедливости [174]. В 1996 г. всего 27% американцев считали допустимыми однополые браки. В 2015 г. в поддержку их разрешения высказались 73% американцев в возрасте до 35 лет. Так, за два неполных десятилетия идея равноправия сексуальных меньшинств, которая раньше считалась абсурдно радикальной, получила широкую поддержку. Верховный суд США, рассматривавший дело «Обергефелл против Ходжеса», постановил, что право мужчин и женщин на вступление в однополые браки – это не просто проявление культурных предпочтений, а фундаментальное конституционное право. Приятно думать, что даже сейчас может насчитываться несколько крайне радикальных идей, которые меньше чем через 20 лет будут считаться настолько очевидными, что немногие захотят открыто оспаривать их.
Примечательно, что быстрое исчезновение предубеждения против геев наблюдалось у подростков и молодежи немногим старше 30. С 1996 по 2015 г. число тех, кто поддерживает однополые браки, выросло на 24% среди людей в возрасте 18–34 лет – больше, чем в любой другой возрастной группе, и вдвое больше, чем у поколения бебибумеров. Этот результат согласуется с тезисом Динонно: проще приучить к социальной норме молодого человека, чем изменить взгляды человека средних лет.
Когда люди произносят слово «история», они имеют в виду то, что случилось на самом деле, а когда произносят слово «рассказ», то имеют в виду нечто выдуманное. Слово «история» произошло от латинского historia. Но история – это всегда повествование, которое обладает как достоинствами выдуманных рассказов – последовательностью, сюжетом с причинно-следственными связями, осмысленностью и драматичностью, – так и их недостатками. Действительно, многие сохранившиеся в истории сообщения о вампирах – это по сути «рассказы о вампирах», причем настолько убедительные, что немногие были готовы дать себе труд проверить их.
Предубеждение – это заученный рассказ о том, как устроен мир, и новые поколения всегда могут выработать новые взгляды на миропорядок. Между крестьянином XVIII в., готовым отрубать головы вампирам, чтобы не позволить им убивать членов его семьи, и его потомком из XXI в., считающим такое поведение ужасающе глупым, мало генетических различий. Нет также и биологических различий между жителем довоенной Джорджии и современным либеральным студентом, живущим в университетском кампусе, хотя первый считал чернокожих и геев недочеловеками, а второй находит такую точку зрения отвратительной. Нет сомнений, что через несколько десятилетий люди будут смотреть на некоторые современные книги-бестселлеры и голливудские блокбастеры так, как если бы их создали троглодиты. Культура развивается и погружает своих детей в среду, отражающую определенные ценности. Фанатиками становятся, а не рождаются. Но глубокому состраданию также необходимо учить, и подходящий рассказ может служить отличным уроком.
Несколько лет тому назад я услышал историю, надеюсь, что невыдуманную, от своего друга, работавшего в 21th Century Fox. В конце 1990-х одна из крупнейших в мире телекомпаний направила Fox News Channel необычную жалобу от своих самых преданных зрителей. Консервативные пожилые американцы, смотревшие выпуски новостей весь день напролет, утверждали, что логотип Fox News оказывался буквально выжженным на телеэкране. Даже когда зрители переключали телевизор на другие каналы, призрак эмблемы Fox News появлялся в нижнем углу картинки. Сегодня логотип Fox News медленно перемещается в нижней части экрана для того, чтобы избежать выгорания пикселей.
Многие из нас точно так же страдают от идеологического «выжигания» – мы прочно усваиваем различные предубеждения под влиянием услышанных рассказов или увиденных событий. Либералы посещают сайты исключительно левой ориентации, а люди, получающие информацию из Twitter, могут сформировать поток новостей таким образом, чтобы он идеально соответствовал их исходным взглядам. Изощренные алгоритмы управляют Facebook, Pandora, Netflix и другими медиа, адаптируя миллионы опций к сложившимся предпочтениям индивида и доминирующим вкусам его группы. Такая охота за привычным вполне естественна, но она способствует тому, что люди усваивают опасные предубеждения.
Власть прессы заключается не только в том, что она формирует и излагает суждения по важным вопросам, но и в том, что она определяет, какие вопросы должны освещаться в первую очередь. Расстановка тех или иных акцентов имеет свои последствия. Регулярно встречая ложное сообщение в прессе, публика может в него поверить, даже если оно часто преподносится как миф. В одном исследовании новостей, разоблачающих мифы, участникам предлагали прочесть несколько сомнительных утверждений, например: «Акульи хрящи помогают при лечении артрита» [175]. (На самом деле это не так.) Сразу после этого большинство участников правильно квалифицировали ложные утверждения как мифы. Но через несколько дней оказывалось, что пожилые участники эксперимента с гораздо большей вероятностью готовы были заявить: да, акульи хрящи действительно помогают при лечении артрита! Сила повторения сделала привычной связь между акульими хрящами и артритом, и пожилые люди с ослабленной памятью не могли отделить знакомое утверждение – «Это кажется верным» – от факта – «Это, несомненно, верно».
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
