— Пообедаешь со мной? — спросил мужчина.
Без тени насмешки, со всей серьёзностью. Вот честно! Я даже удивилась. Неожиданный поворот, сломавший сложившиеся представления о драконе.
— А если откажусь, накажете? — В моём голосе прозвучали вызов и провокация. — На зерно поставите или просто выпорете?
— Ни то, ни другое, — в глазах мужчины заиграли смешинки. — Кроме тебя, никто до сих пор не пытался уйти от воспитательной экзекуции.
— Вы прекрасно воспитываете своих рабынь.
— Именно рабынь, Ева, — посерьёзнел Ридерик. — Но ты же хотела уйти? Разве нет?
— Потому что я — не рабыня.
— Ты сама обозначила разницу, Ева. — Моя рука неожиданно оказалась в тёплой мужской ладони. Его пальцы поглаживали кожу. Мысли тут же стали путаться под пытливым взглядом Альросского. Казалось, он смотрел прямо в душу. — Ни одна из девушек ни разу не пошла против установленного порядка. Ни одна не попыталась возмутиться происходящим и проверить, есть ли за страхом наказания и неведения другой путь. Ни одна. Кроме тебя.
— Ну и чем же я отличаюсь от них? — Я недобро прищурилась, вытягивая руку из захвата. — Так же смирно стояла на коленях и слушала нотации.
— Ты и сама прекрасно знаешь ответ, — миролюбиво улыбнулся Ридерик. — Ну так как? Пообедаешь со мной?
Я молчала. Наше общение сейчас можно было сравнить с весенней оттепелью. Ридерик явно сменил тактику. Отсутствовал три дня и, по-видимому, принял какое-то решение. Сейчас рядом стоял галантный обходительный мужчина, и если бы не память об отказе и моей роли здесь, наша встреча уже превратилась бы в милое романтическое свидание.
Небольшая снежная бабочка появилась снова. Она подлетела ко мне и села на плечо. Ридерик протянул руку, приглашая следовать с ним.
— Ты можешь отказаться, но тогда я не смогу показать тебе нечто любопытное, — лукаво улыбнулся он.
— Что же?
— Этот мир. Ты могла бы увидеть его глазами снега и метели с огромной высоты.
Интуиция подсказывала, что предложение уникальное и до сих пор никто из девушек не удостаивался подобной чести. Я смотрела на мужчину. У него получилось пробудить во мне интерес. Увидеть магию и мир в сердце ледяной стихии и просто побыть с драконом… Ничего не могла поделать с собой — Ридерик мне нравился. С ним я чувствовала себя спокойно и легко, пока чувства и мысли не отравляла правда.
Вдруг отчётливо поняла: нельзя оставаться с ним наедине. Надолго — уж точно! Ридерик сделает всё, чтобы меня покорить. Улыбка, страстный блеск тщательно подавляемого желания в глазах, стремление наладить отношения показывали, насколько серьёзно он настроен.
Ридерик не остановится, пока не добьётся своего. А вот побег, запланированный на сегодня, может сорваться. Что, если показ мира затянется? Альросский как не хотел, так и не собирается меня отпускать.
— Может, в другой раз?
— Ты отказываешься? — удивился мужчина. В серых глазах мелькнула досада, смешанная с толикой разочарования.
— Девушки три дня старательно готовили танцы, — тихо ответила я, прикрываясь его любовницами.
— Что мне до них? — невольно усмехнулся Альросский. — А ты, Ева? — Он наклонился и тихо произнёс: — Ты будешь для меня танцевать?
По земле уже вилась позёмка, словно начиналась метель.
— Я разучивала танец.
— Хорошо! — Ридерик повеселел. — Отложим путешествие на день-другой.
Снежинки поднимались выше, закручивались вокруг, запирая нас в полупрозрачное кольцо. Неожиданно моя рука снова оказалась в мужской ладони, а спустя мгновение он наклонился и коснулся губами кончиков моих замёрзших пальцев. Обжёг тёплым дыханием. Заставил сердце забиться чаще. Взглянул на меня снизу вверх, а у меня перехватило горло.
— Ты замёрзла, Ева. — Он загадочно улыбался. — Пора возвращаться домой. Увидимся после обеда. С нетерпением буду ждать твоего выступления.
Снег упал на землю, обнажая стены дворца. К несказанному удивлению, мы оказались прямо возле парадных дверей в жилую часть. Именно отсюда я выходила на прогулку час или два назад. Глядя на моё бескрайнее изумление, Ридерик весело рассмеялся.
— Всего лишь стихия, Ева.
Он легко кивнул, а затем оставил меня.
Я смотрела ему вслед. Дракон ни разу не оглянулся. Моя душа тянулась за ним, но разум кричал: бежать. Бежать без оглядки, пока не стало поздно. Быстрее бежать!
После встречи в парке время резко сменило ход. Перестало течь не спеша и понеслось.
Я стояла перед зеркалом в массивной резной раме и смотрела на хорошенькую девушку в нежно-кремовом наряде, сшитом на восточный манер. Полупрозрачные юбки имели скрытые длинные разрезы и распахивались при каждом движении. Короткий лиф, расшитый драгоценными камнями, аккуратно поднимал и подчёркивал грудь. Бёдра украшал такой же красивый пояс, а уши — серьги в виде массивных капель. На голове красовалась изящная лалатика. В этих украшениях и наряде я выглядела особенно женственно. Всё это чудо на время скрывалось под длинной и широкой вуалью. Её требовалось снять во время выступления, чтобы мягко под музыку с ней поиграть.
«Ты будешь для меня танцевать? Что мне до них…»
В ушах по-прежнему слышался бархатистый низкий голос.
«С нетерпением буду ждать. Увидимся после обеда».
Господи! О чём я думаю? Почему?
— Ева, не поможешь?
Просьба в мгновение вырвала меня из раздумий. Я быстро повернулась и увидела Колин. Девушка держала в руках кисти и несколько баночек.
— Что случилось?
Я с недоумением смотрела, как она раскладывает своё добро на небольшом овальном столике.
— Учитель Диляйн распорядился, — ответила Колин и миролюбиво улыбнулась. — Сказал, что раз мы сегодня хищницы, то должны выглядеть как хищницы. Можешь нарисовать мне несколько отметин здесь и здесь? И здесь. А то Леми занята.
Она кивнула на Млисскую. Той служанка собирала волосы в хвост.
— Ты уверена?
— Приказ учителя, — она удивлённо посмотрела на меня. — Так поможешь?
Я пожала плечами и подошла к Колин.
— Хорошо.
Та села в кресло, запрокинула голову и закрыла глаза. Не составило труда нарисовать на её лице нужную маску. Минут через семь я закончила.
— Думаю, всё.
Я улыбнулась, довольная своей работой.
Рядом с Колин присела Леми.
— А мне нарисуешь так же красиво?
— И мне, — Милен тут же оказалась рядом. — И ей, — она кивнула на Алиа.
Я снова пожала плечами. Что-что, но рисовать я умела. Не жалко ответить на просьбы.
— И себе нарисуй, — тихо произнесла Алиа. — Учитель Диляйн будет рад.
