Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
Поднявшись с дивана, она подошла к холодильнику, посмотреть, нет ли там минералки или какого-нибудь соку, но вместо воды увидела две полных и одну початую бутылку вина. На блюдце лежали подсохшие пластики сыра с загнутыми краями. Татьяна взяла початую бутылку и налила полный стакан. Его она выпила, сидя на диване и поглаживая медведя свободной рукой. Потом выставила недопитую бутылку и сыр на стол.
Старалась думать о Верочке, но в голову почему-то лез муж. Теперь ей казалось, что во всем виноват только он, которого давно перестала называть по имени. Оно и раньше зуделось, но здесь, в комнате погибшей дочери, все застарелые претензии складывались в стройную черную полосу. Одна обида цеплялась за другую и вытаскивала третью. Когда поженились, он работал на алюминиевом заводе и очень хорошо получал, даже за вычетом алиментов. Деньгами, уходящими в другую семью, она не попрекала. Ему самому показалось, что бывшей жене достается слишком жирный кусок. Ушел в пожарные на маленькую зарплату и большие свободные дни. Обещал, что между дежурствами нашабашит больше, чем на заводе. Запала хватило года на полтора. Потом где-то не заплатили, где-то обсчитали, где-то наобещали… Ожидания становились все дольше и дольше. Приходил с дежурства, заваливался на диван и пялился в телевизор. А если бы остался на заводе, алименты давно бы выплатил и очередь на расширение квартиры давно бы подошла. Получили бы, и подрастающей девчонке не пришлось бы любоваться папашей в вечных трусах и с обвисшим волосатым животом. Даже воздух испортить не стеснялся, а потом с критикой лез, жизни учить.
— Ос-то-чер-те-е-е-ло!
Вырвалось, и снова потекли слезы.
Встала, чтобы умыться, но остановилась возле шкафа, машинально открыла дверцы и опешила:
— Ничего себе! Откуда, Верочка?
Уходила из дома не то что бы в единственных джинсах и свитере, были кое-какие дешевенькие тряпки, но в шкафу висело черное платье и бирюзовый костюм. Татьяна воровато оглянулась на дверь, осторожно сняла платье, приложила к себе и подошла к зеркалу.
— Красивое!
Остановиться уже не могла. Разве остановишься на полпути? Быстренько разделась и влезла в платье. Как будто специально для нее куплено. Может быть, чуточку тесновато, но терпимо. Единственная досада, что глубокий вырез на груди заползает на пожелтевший от стирок бюстгальтер, а появляться на людях без него все-таки страшновато, да и неприлично, наверное. Следом шевельнулась мыслишка, что в этом платье можно пойти на похороны. И тут же вогнала в краску.
— Нехорошая идея, — пристыдила себя Татьяна и быстренько высвободилась из платья. — И все-таки тесновато.
Зато бирюзовый костюм в самый раз: нигде не тянет, нигде не топорщится и глаза под цвет.
Она уже забыла, когда последний раз примеряла обновку. Стыдно было радоваться, но радость нахально лезла и в глаза, и в губы. Даже щербатина в левом углу рта не сдерживала широту улыбки. На дне шкафа лежала картонная коробка с туфлями к вечернему платью. Не то чтобы ходить, она и примерять такой высоченный каблук не пробовала. И все-таки рискнула. Три шага до зеркала вогнали в пот. Ноги вихлялись, икры каменели, верхнюю часть тела раскачивало. Примерила белые босоножки. В них было удобнее. И снова вернулась к зеркалу. Стояла, любовалась, моментами не совсем понимая, кого видит в нем — себя или дочь. Но зеркало — всего лишь зеркало, если долго в него смотреть, оно становится безжалостным и начинает показывать лишнее и не очень приятное. Некстати вспомнилось, что по обычаю положено занавешивать зеркало чем-то черным. А она вместо этого бессовестно любуется собой. Или все-таки Верочкой? Конечно Верочкой. Красавицей дочерью, которой должны любоваться все. А для этого надо выйти на улицу, к людям, они не станут всматриваться, и хорошо, что не станут, ей достаточно приветливых глаз, чтобы кто-то оглядывался на нее, молодую и красивую, как Верочка.
На улице почувствовала, что сильно устала. Ноги гудели. Подошвы шаркали об асфальт. Место, где можно посидеть, напросилось само собой — надо зайти в кафе, только не в то, где работала дочь. Там ее сразу узнают, не могут не узнать, начнутся вопросы. Она бы и поговорила с теми, кто видел дочку в последние дни, может, даже еще вчера, но для этого надо возвращаться в свое платье, а сил не было. Чужая одежда словно защищала, прятала от подступающей навязчивой боли, переселяла во вчерашний день, в котором Верочка была жива. Вот она заглядывается на свое отражение в витрине, ждет, когда в светофоре загорится зеленый свет, берется за дверную ручку своего кафе… Нет! Туда нельзя. Там будет тяжело. Татьяна отдергивает руку и спешит отойти подальше.
Через два квартала видит зазывную вывеску. Спускается в полуподвальный зал. В ее молодости кафе были другими — много света и мало свободных мест. А здесь полумрак и пустые стулья с массивными спинками. Плотная компания за длинным столом, три молодых парочки и одинокий мужчина. Татьяну тянуло подсесть к нему, но удержалась, однако села так, чтобы он видел ее. Мужчина пил кофе. Когда подошел красивый гибкий официант, она слегка замешкалась, но заказала триста граммов вина. Кофе как-то не устраивало, ну выпьешь чашку за десять минут, а дальше что? Не уходить же? Ей нравилось, что мужчина одет в белый костюм. Нравилось, как рука с длинными пальцами поднимает чашку и подносит к узким губам. Расслабленно откинувшись на высокую черную спинку стула, он смотрел прямо перед собой, но Татьяну не замечал. А должен был почувствовать, что на него смотрит красивая женщина. Не удосужился. Наверное, кого-то ждал.
Полутемный зал обволакивала тихая зазывающая музыка, но никто не танцевал. Не обращают внимания, не приглашают. И словом не с кем перекинуться. Даже вино допивать не хотелось, но оставлять было жалко. И вдруг услышала:
— Скучаем?
Она испуганно оглянулась. Кудрявый белозубый парень. Склоненная голова и безвольно опущенные руки словно извинялись за вторжение. Татьяна молча кивнула и парень, не дожидаясь приглашения, обрадованно сел напротив нее.
— Хотите, угадаю, почему вы сегодня здесь?
— Попробуйте.
— Вчера у вас был день рождения. Гости напились и забыли, зачем пришли, не обратили внимания на вашу прическу и на костюм, который вам очень идет. Вы обиделись и решили продолжить праздник.
— Обычная прическа. Она у меня всегда такая.
— Значит, повезло. А с днем рождения угадал?
— Почти. Давайте выпьем за него — и она разлила остатки из своего графина.
Официант не заставил себя ждать. Истомился бедняга от безделья. Склонился над клиентом, излучая радушие.
— Мне бутылочку такого же вина и яблочек, пожалуйста. — Белозубый подмигнул Татьяне, а когда официант отошел, пояснил: — Хорошее вино, у вас отличный вкус.
— Спасибо. Только я наугад заказывала и совсем не разбираюсь в винах, — но комплимент оценила, и еще ей понравилось, что он не взял для себя водки. — А вы почему в одиночестве?
— Командировочный. Завтра уезжаю, решил прогуляться напоследок. Город у вас красивый. — И он широко улыбнулся.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
