Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 45
После этой тирады головы дружно повернулись в сторону Галы, все знали, что они с Сальвадором живут вместе. Умные люди понимали, что Дали дурачится, и просто не могли определить собственную реакцию на его дурашливость.
Если бы у Галы дрогнули губы в усмешке, все вежливо посмеялись бы и на том игра закончилась бы. Но Гала осталась идеально невозмутимой, она серьезно кивнула и подтвердила, что Дали ел на завтрак именно битое стекло и грыз плашку из мореного дуба – любимый утренний десерт.
Гости все же рассмеялись, но это был вовсе не снисходительный смех – игру пары оценили, а они запомнили, что таким способом можно выйти из любого затруднительного положения.
Кстати, картину, висевшую между Кранахом и Ватто, после обеда разглядывали особенно внимательно, а Гала едва успевала диктовать адрес желающим приобрести нечто подобное и договаривалась о визитах.
Вернувшись из Порт-Льигата, Сальвадор и Гала перебрались в крошечную квартирку в рабочем районе на рю Гогэ – одна комнатка для жилья, вторая побольше для мастерской. Но там не было щелей с палец, зато имелись скромная кухня и душ.
Забавно было видеть в таком месте их новых друзей из высшего общества. Друзья появились благодаря все тем же виконту и виконтессе Ноай. В мастерской, где хорошо слышны гудки паровозов, формирующих составы на железнодорожной станции совсем рядом с домом, появлялись принц Фосиньи-Люсенж, законодательницы моды Коко Шанель и Эльза Скьяпарелли, муза импрессионистов Мися Серт, князь Мдивани и еще много кто. Они сами стали наносить визиты и посещать званые обеды.
Это было удивительное время контрастов – Сальвадор и Гала жили в крошечной квартирке, питались весьма скромно, самым большим развлечением, которое могли позволить на свои средства, было посещение захудалого местного кинотеатра, но при этом приятельствовали с высшим светом и бывали на роскошных званых обедах.
В светских гостиных пару считали просто экстравагантной, а их место проживание капризом художника и его Музы. Никто не догадывался, что они просто бедны.
Сальвадор однажды сказал, что смерть от голода в сущности пустяк, если вокруг все убеждены, что вы умираете от несварения желудка, объевшись черной икрой. Гале было наплевать на то, что думают другие, но нередко именно чужое мнение приносило деньги, следовательно, с ним приходилось считаться.
А еще лучше – формировать.
У художника, живущего в крошечной квартирке и пишущего рядом с кухней, картины купят, только если посчитают такой аскетизм капризом гения, а не признаком бедности. Потому на выход в свет наряды от Шанель (главное – не встречаться с мадемуазель слишком часто, она-то помнит свои произведения), взятые напрокат драгоценности (за несколько эскизов, сделанных Сальвадором, а еще за обещание упоминать имя в целях рекламы ювелир согласился давать напрокат), а дома скромность и для богатых визитеров игра в непритязательность.
Сколько раз по вечерам, когда скудное освещение уже не позволяло Сальвадору работать, они сидели при лампе и… плакали. Да, плакали от несправедливости жизни и от того, что приходится экономить на еде, чтобы купить холсты и краски, что кто-то бездарный имеет от рождения достаточно средств для любой жизни, а они двое вынуждены добывать эти средства, временами даже унижаясь.
Никто не знал, как это тяжело – обольщать и обольщать нуворишей – любителей искусства, чтобы купили картину, дали средства на сносное существование! Но при этом требовалось делать вид, что деньги их нисколько не заботят.
Сколько раз такие вечерние слезы заканчивались клятвами: мы будем не просто состоятельны, но богаты! Мир будет у наших ног!
К счастью, для этого не потребовалось предать свое видение мира и свое искусство, Дали никогда не признавал чужие правила, он предпочитал диктовать свои, возводить свое видение в закон. Именно в этом его сила. А сила Галы в том, что она почувствовала это и поддержала.
Гала не повторила ошибку Аны Марии, которая пыталась диктовать Сальвадору, как ему писать, заставляла брата копировать старых мастеров тогда, когда тот уже был готов писать по-своему.
Почувствовав, что у него есть поводырь во всем (в его искусство Гала никогда не вмешивалась, только продавала написанные полотна), Сальвадор с восторгом подчинился.
Однажды Сальвадор с изумлением заметил Гале, что светские интеллектуалы куда лучше понимают его, чем собственные друзья-сюрреалисты.
Друзья-сюрреалисты и вовсе предали Дали анафеме. Уже одно то, что рядом с ним была Гала (опять эта Гала!), ставило Дали в положение изгнанника. Позже Гала осознала, что именно это позволило ей поднять Дали на нужную высоту, сделать его пусть и скандально известным, но эти скандалы были иного, чем у приятелей Бретона, смысла.
Сальвадор и сам умел жить скандально, эпатируя публику. Но его эпатаж приносил неплохие прибыли, тогда как дадаисты, перекрасившиеся в сюрреалистов, перебивались случайными заработками.
Зарабатывать большие деньги на идеях отрицания и паранойи им казалось грешно.
Гала так не считала, деньги потекли рекой.
– Гала, как ты полагаешь, где у тебя должны лежать ребрышки?
– Что лежать?!
Сальвадор невозмутим:
– Бараньи ребрышки.
– У меня?
Кивок:
– Да, у тебя.
– Бараньи ребрышки?
– Угу.
– У меня своих нет?
– Все просто – я люблю тебя и люблю бараньи ребрышки. Хочу совместить это на картине.
– Сальвадор, я предпочла бы быть нарисованной отдельно от баранины. – Гала попыталась шутить, но он фыркнул, серьезный, как никогда:
– Вот и рисуй сама!
– Расположи на голове, как ежа у себя.
Попытка смягчить обиду не удалась, снова фырчание:
– Соус будет стекать по твоему лицу.
О, господи, только соуса от баранины ей и не хватает! Гала терпеливо сносила все требования Сальвадора, долгими часами позировала ему обнаженной, простужалась, болела, снова позировала… Но иногда он придумывал такое, что вынуждало сопротивляться.
– Хорошо, расположи на плече.
– На левом или правом?
– А есть разница? – И тут же спохватилась: – Лучше на правом.
Потом долго сидела вполоборота, попросив только об одном: чтобы ребрышки не были слишком горячими.
Галу все время обвиняли в том, что Поль тратит на нее все свои средства. Что он мог быть куда богаче, если бы не жена. Теперь Поль жил один, но богаче не стал, он продал все, что мог продать, – свои коллекции, квартиру, а потом и особняк в Обоне, который некогда расписывал Макс Эрнст.
Но так и не став коммерсантом, Элюар быстро потерял и полученные от продажи деньги. Поль не умел делать деньги, и ему никогда бы не пришло в голову, что это умеет делать Гала. Нет-нет, она способна только тратить! Несмотря на любовь к жене, теперь уже бывшей, Поль так и не увидел в ней главного, что могло поднять его над толпой не только благодаря талантливым стихам, но и благодаря ее дару выжимать деньги из всего.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 45
