— Нет, сынок. Правда, я как раз собирался провести здесь генеральную уборку, вдруг наткнусь еще на что-нибудь, и ваша помощь будет очень кстати. Согласны?
Эми деловито засучила рукава.
— Скажите только, что делать.
Конечно, прежде всего, следовало подмести пол, но все благоразумно подумали, что такую многолетнюю пыль лучше не трогать. Решили вынести во двор скопившийся хлам.
Бен с Эми передавали доски через окно, а Джон и Алекс складывали их у наружной стены. Так они трудились до полудня, а потом решили передохнуть и подкрепиться хлебом с сыром и выпить по чашечке чая. Все четверо сидели на подоконнике в столбах пыли, и пылинки поблескивали на солнце, точно крошечные золотые искры.
Джон был очень доволен собой и своими помощниками.
— Теперь совсем другой вид, правда? И для стола теперь найдется место.
Младший из участников, наконец, перестал смущаться Джона и сказал:
— Поглядите на заднюю ножку стола. К ней надо либо что-то прибить, либо заменить ее новой.
Джон всмотрелся — действительно, ее трудно было заметить из-за сваленных досок. Под ножку была подложена старая коробка из-под печенья.
— Что ж, сынок, похоже, в ней кусочка не хватает. А эта старая коробка стоит, поди, еще с тех пор, как я сюда въехал. Надо же, только сейчас заметил. Посмотрим, что можно сделать.
Старик взял в руки кирпичи, которые раньше служили прессом для склеенных листов. Поставленные друг на друга, они могли заменить коробку.
— Бен, Алекс, ну-ка приподнимите стол, а я подложу кирпичи.
Стол был тяжелый, и юноши пыхтели, держа его на весу. Эми вытолкнула коробку, а Джон подсунул на ее место кирпичи.
— Так, ребятки, опускайте, только смотрите, осторожно.
Джон пробовал расшатать стол, но тот даже не шелохнулся.
— Ну, все в порядке. Давай, Эми, заглянем в эту старую, ржавую коробку…
Эми поставила коробку на стол.
— Кажется, внутри что-то есть.
Джон провел пальцем по краю крышки.
— Ну и заржавела! Ха — печенье к чаю Вильерса! Давненько я его не видел! Что ж, если мы хотим посмотреть, что внутри, выход только один.
У Джона на складном ноже, очень кстати, был еще консервный нож. Он проткнул кончиком лезвия заржавевший металл и начал энергично двигать ножом вдоль края коробки. Но железо оказалось не таким уж изношенным, как все думали, и консервный нож старого моряка так заскрежетал, что молодые люди вздрогнули. Но Джон остановился, только когда вскрыл коробку с трех сторон.
— Бумаги!
Обернув ладонь рукавом своего свитера, он отогнул крышку и вывалил на стол то, что хранилось внутри. Все четверо сразу начали разбирать пожелтевшие от времени бумаги.
Эми вгляделась в один из листков.
— Да это старые номера «Чапелвейлской хроники». Смотрите, этот номер вышел в 1783 году. «Пит младший стал премьер-министром Британии». «Пора признать независимость Америки». «Месье Монгольфье собирается подняться на воздушном шаре». Ручаюсь, мистеру Брейтуэйту это будет интересно!
Джон с разочарованным видом сложил бумаги в папку.
— Да, а больше никому от этих выпусков никакой пользы. Пошли, сынок, сразу ему и отнесем.
Историка мистера Брейтуэйта находка обрадовала. Он так и кинулся к бумагам, уронил их со стола, и они разлетелись по паркетному полу библиотеки.
— Ох, простите меня, мистер Престон! Какой я неловкий, извините!
Но старый плотник ничего не слышал, его внимание привлек какой-то кусочек материи, выпавший из выпусков «Хроники».
— Глядите-ка, что я нашел! Алекс сразу понял, что это.
— Это образец вышивки. Так раньше вышивали алфавит. Что там вышито?
Эми опустилась на колени рядом с Джоном и прочла вслух то, что ей удалось разобрать: «Эвелин де Уинн. 1673».
— Бен, это же вышил кто-то из семьи Уинн! Надпись была вышита необыкновенно аккуратно, свидетельствуя, какой искусной рукодельницей была Эвелин де Уинн, правда, остальные строчки прочесть оказалось трудно, так как некоторые буквы были старинные, непонятные.
Но мистер Брейтуэйт вдруг преобразился из неуклюжего библиотекаря в знатока древнеанглийских текстов. Он возбужденно схватил ручку и бумагу.
— Дайте-ка мне! Я вам сейчас переведу. Амелия, сядьте, пожалуйста, и записывайте!
Забыв о своих всегдашних «гм-м», «нда» и прочих звуках, выражавших неуверенность, мистер Брэйтуэйт стал диктовать медленно и четко:
Отмерь на запад заповедные шаги
От места наречения,
Небесны близнецы там век стоят,
И лик светила умирающего зрят.
Там повернись, куда бы третий повернул святой
И камнем названный, обрящешь дом большой.
В пути испить водицы выпадет вам честь,
Дабы награду первую обресть.[10]
Мистер Брейтуэйт запустил руки в свою косматую шевелюру:
— Гм-м, 1670 год — в это время начали преследовать британских католиков и конформистов. Тогда как раз Дом призрения перестали именовать «домом Святого Петра», а на холме выстроили новую церковь. Ее назвали Чапелвейлской церковью, но местные католики все равно про себя именовали ее церковью Святого Петра, вот откуда ее теперешнее название.
Джон протянул библиотекарю образчик вышивки.
— Спасибо, сэр, теперь вы это можете хранить в ваших библиотечных архивах, а нам хватит того перевода, что записала Эми.
Мистер Брейтуэйт вновь почувствовал себя незаметным библиотекарем.
— Гм-м, да-да, то есть спасибо, мистер… м-м, да, очень хорошо!
Глава 25
Благие намерения устроить генеральную уборку в Доме призрения были позабыты. Вся компания, усевшись вокруг большого овального стола, принялась изучать старую вышивку со стихами. Эми медленно прочла первую фразу: «Отмерь на запад заповедные шаги…»
Джон пожал плечами:
— Что значит «заповедные шаги»?
Бен сразу догадался, но предоставил ответить Алексу;
— Что если имеется в виду десять шагов… ведь заповедей-то десять?
— Верно, верно, — одобрительно кивнул старик плотник.
Бен подмигнул Алексу.
— Молодец, приятель!
«От места наречения…» — прочла Эми следующую строку.
— Это как-то уж совсем непонятно, — разочарованно вздохнул Алекс.
— Почему же? Чем бы ни было это «место наречения», ясно, что от него надо отойти на десять шагов, — резонно заметила Эми. — Место наречения… место наречения… Что это по-твоему, Бен?
