Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
— Она с кем-то встречалась?
— Понятия не имею. Я ее ни с кем не видела. Однажды сказала, что нашла подработку натурщицей. Потом я узнала, что она сняла квартиру… понимаешь, она была скрытная, о себе почти ничего не говорила. Так, иногда пили кофе и сплетничали о театре, о нашем главном, кто с кем спутался, подрался, интриги… У нее был острый язычок, она очень быстро схватила и переняла манеру говорить, подать себя, много читала… а ведь была совсем простая. А потом вдруг приносит шампанское и торт, говорит: вышла замуж. Мы еще скинулись ей на подарок. Потом она уволилась, но по старой памяти забегала, приглашала в кафе, а однажды позвала домой и познакомила с Рубаном. Я чуть не упала! Мы не знали, кто ее муж, она его прятала. Думали, какой-нибудь паренек, а оказалось — знаменитость и чуть не на полвека старше. Рубан мне нравился, мощный старик… Нет, не старик, а человечище! Широкая натура, щедрый, шумный, оптимист. Марго — четвертая жена. Фарт. Третью сбила машина. Я спрашивала, Марго сказала, ничего не знает и знать не хочет. Я подумала: ну и правильно. Никого так и не нашли. А как найдешь? Свидетели толком не помнят, какая машина, не говоря уже про номер. Да и где они, эти свидетели. А через полгода Рубан женился на Марго. Некоторые его осуждали, а я думаю — правильно. В его возрасте нужно каждый день хватать. Карпе дием[4], как говорится.
— Как они жили?
— Нормально. Он на полвека старше… какие вопросы. Баловал, денег не жалел, куклу слепил… идола. Символ любви, говорил. Марго сама при нем как кукла была. И что самое интересное, она попала из бедного общежития в богему, в высшее общество, а казалось, что наследная принцесса. Она знала себе цену и знала, чего хочет. Я ничего не знаю о ее прежней жизни, она отсекла от себя прошлое… — Голос Елены дрогнул, она зябко поежилась. — Я до сих пор не могу поверить… Знаешь, мы часто пили кофе с коньячком в «Детинце», около центрального парка. Прелестный ресторанчик с витражами. Небольшой зал, полутемно, свет от витражей красно-синий и деревянные резные панели. Сидим, болтаем, смеемся… Марго фотки делала, у нее в мобильнике целый альбом. И на мой снимала, говорила, на память от любимой подруги. Считала, что я страшно фотогеничная. Сейчас покажу. — Она взяла с тумбочки мобильник, пощелкала кнопками. — Вот, смотри! Тут и новые, и старые.
Федор рассматривал фотографии, Елена объясняла: это мы в парке, в «Детинце», на площади, летом, зимой, весной…
— Я их сто лет не видела. Теперь будут стоять перед глазами… Я никогда больше не приду в «Детинец». Закончилась эпоха. У меня и подруг-то не осталось.
Федору показалось, она сейчас расплачется. Он сжал ее плечо. Оба молчали…
— Елена, я спрашиваю не из досужего интереса, — начал он после продолжительной паузы. — Ты не заметила перемену в поведении Марго? Возможно, что-то ее мучило?
— Ее мучило все! Рубан, Зоя, Дим… она терпеть его не могла! Эта кислая адвокатская парочка тоже… зомби какие-то, честное слово. Она жалела, что не уговорила Рубана поехать в Италию, там у них друзья. Она не любила Гнездо, мечтала купить дом в приличном месте, говорила, дожмет Рубана… — Елена вдруг ахнула: — Как чувствовала, бедная! Господи, как же я раньше не поняла! Она сказала как-то: никогда не знаешь, где вылезет. В смысле, ничего не скроешь и от судьбы не уйдешь. И засмеялась. Нехорошо так засмеялась! Точно, предчувствовала.
— А что она имела в виду? — осторожно спросил Федор. — Что значит — от судьбы не уйдешь?
— Понятия не имею! Предчувствовала смерть, должно быть. У меня прямо мороз по коже. Сразу после убийства Зои…
— Понятно, — с сомнением сказал Федор. — Я хочу спросить… Не спеши отвечать. У Марго был мужчина?
Елена увела взгляд, задумалась. Наконец сказала:
— Мне кажется, был. Понимаешь, она никогда ничего не говорила, но я чувствовала. Я больше скажу… — Елена замолчала. Было видно, что она колеблется. — Этот журналист, Андрей Сотник… я думаю, он недаром затесался в нашу компанию. Мне кажется, они были знакомы раньше, между ними чувствовалась какая-то связь.
— Почему тебе так кажется?
— Понимаешь, Марго все время подчеркивала, что он ей не нравится, что ему здесь нечего делать… как будто дымовая завеса, а сама… Я видела, как она на него смотрела! Глаз отвести не могла. А однажды я застукала их в гостиной, они сидели рядом, о чем-то говорили… Мне показалось, они не чужие, понимаешь? И Рубан к нему прекрасно относился… я думаю, с подачи Марго. Знаешь, как это бывает — там словечко, здесь словечко, и готово! Он врал, что журналист, а Леша Добродеев такого не знает. Лешка, между прочим, знает всех. И с предложением написать книгу он вылез неспроста, ему нужно было втереться в семью.
— Зачем?
— Зачем? — Елена задумалась на миг. — Ну, не знаю… может, любовь, хотели чаще бывать вместе. Не знаю. А потом, знаешь, старый муж хочет лежать на диване и смотреть телевизор, а молодой друг дома водит жену в ресторан и в театр, и все довольны.
— Ты ни о чем ее не спрашивала?
— Спрашивала. Не прямо, конечно. Сказала как-то: а он ничего, красивый малый, я бы познакомилась с ним поближе. А она ответила мне довольно резко, я даже удивилась, сказала что-то вроде: не мели ерунды! Тут же бросилась извиняться: он, мол, такой-сякой, примитив, неизвестно кто, а ты актриса, тебя знают, ты личность. А когда он исчез, она сама не своя была. Смотрит в одну точку, вздрагивает от любого звука, раздражительная стала, на Зою так и бросалась. Я ей говорю: да оставь ты ее в покое, радуйся за Мишку — нашлась дура, готовая выйти за него. А потом поняла, почему: Зоя флиртовала с Андреем! Он ее просто пожирал глазами, все видели, вот Марго и бесилась. А Зоя сказала, что ей мужик нужен, гормоны играют, потому и бросается на всех, того и гляди, покусает. И от меня она ушла, сказала: в спальню к Рубану, а он тогда был в мастерской. Утром я видела ее с заплаканными глазами. А ночью убили Зою.
— Елена, ты хорошо ее знала?
— Зою? Только по сплетням. Уже здесь познакомилась поближе… ненадолго, правда. А раньше видела только в новостях по тэвэ и в «Елисейских полях». То она открывает выставку, то магазин, то благотворительный фонд, то посещает Дом малютки. Для Мишки это шанс… был.
— Почему?
— Да он же полнейший ноль! Слабак! Раньше подавал надежды, засветился на выставке молодых дарований… Рубан заприметил, обласкал, приблизил, взял под свое крыло. Он вообще молодняк любит, чувствует себя с ними моложе. Встречается с молодыми мастерами, выступает в художественном колледже… он у них там почетный академик, даже кружок ведет. Демократичен, доступен, щедр душой. Обожает быть любимым. А Мишка страшный сноб и вообще неприятная личность. Высокомерие, гонор, все вокруг пигмеи, а я гений… перед Рубаном прогибается будь здоров, разве только за пивом не бегает. А Рубан таскал его по столицам да по заграницам, представлял сменой, талантом, будущим. Делал ему имя. Ну, тот и поверил, что не хуже. А то и лучше. И зависть! Было заметно, что завидует, считал, что засиделся в тени Мэтра, что тот его вроде как держит при себе на коротком поводке, в своей тени, а он перерос и хочет на вольные хлеба. Зоя рассказывала, что он не хотел ехать сюда, в эту дыру, но не посмел отказать Мэтру. Лучше бы остались дома, ей-богу. Вот так, живешь и не знаешь, где тебя настигнет… Бедная Зоя! Она была Мишкиным выигрышным билетом, с ее связями он бы взвился ракетой. Стал бы клепать скульптурные портреты местных нуворишей. Зоя, помню, на одном из ток-шоу рассказывала, что известный скульптор Михаил Барский, талантливый ученик великого Мэтра, создает в мраморе ее образ. Такая вот реклама, ни больше ни меньше. Портреты в костюмах исторических персонажей в перьях и коронах у них уже есть, а бюстов в мраморе пока нет. Дел непочатый край. Кроме того, художественные надгробия в стиле ампир, модерн и авангард. Они бы развернулись до небес, но не состоялось. Он аж почернел, заметил? Чистый облом. Если ты думаешь, что это он… вряд ли.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
