– А теперь, мой мальчик, – сказал старик Черезбрак, высовывая от шести до восьми дюймов языка и обводя таковым губы, – где ты хранишь напитки?
Я всегда утверждал и буду утверждать, что ничто в мире не сравнится с истинно холостяцким обиталищем. Мужчины наделены особым талантом создавать для себя уют, какого ни одной женщине сотворить не по силам. Например, моей тете Джулии кресло представлялось чем-то старинным, изготовленным по заказу испанской инквизиции. Черезбрак придерживался верной концепции. Прибыли фургоны, и грузчики внесли в дом шедевры с наклонными спинками и мягкими сиденьями, и я блаженствовал в них все время, кроме того, которое проводил в Холле.
А Черезбрак блаженствовал в них все время напролет, лишь изредка проводя часок в беседке – по мановению его руки в глубине сада возникла беседка. Однако чаще всего он пребывал в доме, закупорив все окна, с тем или иным напитком возле локтя. Он объяснил, что наглотался таким количеством свежего воздуха в Австралии, что теперь предпочитает ту его разновидность, которую можно есть ложкой.
Раза два я попытался сводить его в Холл, но он не пожелал: насколько он знает О.Б.И., в Холле ему нельзя будет снять сапоги, не говоря уж о риске, что его угостят ячменным настоем. По-видимому, он в Сиднее как-то познакомился с О.Б.И.-трезвенником и теперь питал предубеждение против них всех. Однако, когда я рассказал ему о Мертл, он был само сочувствие. Хотя он и не сторонник брака как института, сказал он, но достаточно широко смотрит на вещи и готов признать возможность существования в мире женщин, не похожих на его покойную жену. Касательно которой он добавил, что в противовес общепринятому мнению главная язва Австралии отнюдь не кролики.
– Расскажи мне про эту девушку, мой мальчик, – говорит он. – Уж конечно, ты порядком ее тискаешь по темным уголкам.
– Ни в коем случае, – сказал я, выпрямляясь.
– Значит, с дней моей молодости все очень изменилось. И что же ты делаешь?
Я сказал, что постоянно на нее смотрю, и впиваю каждое ее слово, и все такое прочее.
– И ты преподносишь ей подарки?
Тут он затронул тему, которую я сам намеревался поднять, едва представился бы подходящий случай. Видишь ли, приближался день рождения Мертл, и, хотя о маленьком подарке вслух ничего сказано не было, в воздухе ощущалось некоторое ожидание. Таковы уж девушки, даже самые лучшие. Сетуют, до чего старыми себя чувствуют из-за приближающегося очередного дня рождения, и смотрят на тебя ясными глазами.
– Сказать правду, дядя Перси, – начал я, сощелкивая пылинку с его рукава. – Я бы не преминул, если бы только у меня была такая возможность. На следующей неделе у нее день рождения, дядя Перси, и мне пришло в голову, наткнись я на кого-то, кто снабдил бы меня парой-другой фунтов, то обязательно сделал бы что-нибудь в этом плане, дядя Перси.
Он помахал рукой на австралийский манер:
– Предоставь это все мне, мой мальчик.
– Нет-нет, ну что вы!
– Я настаиваю.
– Ну, если настаиваете…
– Моя покойная жена была сводной сестрой твоей покойной мачехи, а кровь – не вода. Дай-ка прикинуть, – задумчиво произнес старик Черезбрак, продвигая ступни на пару дюймов дальше по столу и сдвигая брови. – Что выберем? Драгоценное украшение? Нет. Девушки любят драгоценные побрякушки, но это не вполне уместно. Понял! Солнечные часы!
– Чего-чего? – сказал я.
– Солнечные часы, – говорит старик Черезбрак. – Есть ли подарок прекрасней и изысканней? Без сомнения, у нее имеется собственный садик, принадлежащий только ей уголок, за которым она ухаживает собственноручно и где прогуливается летними вечерами, погруженная в девичьи мечты. Раз так, ей необходимы солнечные часы.
– Но, дядя Перси, – сказал я с сомнением, – неужели вы и вправду считаете… Я, собственно, имел в виду, не могли бы вы одолжить мне пятерку… вернее, десятку для круглости…
– Она получит солнечные часы, – твердо сказал старик Черезбрак, – и не подавится.
Я попытался его урезонить.
– Вам неоткуда взять солнечные часы, – убеждал я.
– Мне есть откуда взять солнечные часы, – отрезал старик Черезбрак, с некоторым раздражением взмахивая виски с содовой. – Мне есть откуда взять все, что душе угодно. Солнечные часы, беседки, слоны, если они тебе потребуются. Я этим славлюсь. Покажи мне человека, который скажет, что Чарльз Перси Катбертсон не способен достать солнечные часы, и я ткну его ложь ему в зубы. Вот-вот, именно в зубы.
И поскольку он начал разгорячаться, мы оставили эту тему. Мне и в голову не приходило, что он подкрепит свои слова делом. Полагаю, Корки, ты не станешь отрицать, что я очень даже талантливый типус, но если бы кто-то практически без предупреждения попросил меня представить ему солнечные часы, я бы растерялся. Тем не менее рано поутру в день рождения Мертл у меня под окном раздались йодли, и вижу, он стоит рядом с тачкой, а в тачке – солнечные часы в полном комплекте. Мне это показалось прямо-таки волшебством, и я начал чувствовать себя Аладдином. Казалось, мне достаточно потереть лампу, а Черезбрак сделает все остальное.
– Ну вот, мой мальчик, – сказал он, обметая эту штуку носовым платком и глядя на нее по-отечески. – Преподнеси их милой барышне, и она позволит тебе приласкать ее за парадной дверью.
Это, разумеется, прозвучало резким диссонансом. Мне показалось, что он слишком уж по-земному смотрит на мою великую любовь, в высочайшей степени духовную. Но минута была неподходящей, чтобы указать на это.
– Она захлопает в свои прелестные ладошки. Огласит своим пеньем весь дом.
– Да, она им обрадуется, – согласился я.
– Ну конечно, обрадуется. Пусть только попробует не обрадоваться. Покажи мне истинно английскую светлую душой девушку, которая не обрадуется солнечным часам, и я собственноручно дам ей в нос, – горячо заявил Черезбрак. – На них же есть девиз, и все прочее.
Так оно и оказалось. Сначала мы не заметили, потому что приспособление было сильно обомшелым, но Черезбрак энергично поработал столовым ножом, и теперь его можно было вполне разобрать. Какая-то чушь, если память мне не изменяет, про светило и ход времени, вырезанная старинными буквами. Она словно изменила весь облик солнечных часов, подняла их, так сказать, на более высокую и благородную ступень, и в первый раз они вызвали у меня энтузиазм.
– Самое оно, дядя Перси, – сказал я. – То, что надо. Как я могу вас отблагодарить?
– А ты и не можешь, – сказал Черезбрак.
– Я объясню вам дальнейшую процедуру, – сказал я. – На исходе утра я отвезу эту штуку в Холл и приглашу Мертл и ее отца к нам на чай. Отказаться они не смогут, после того как им будут преподнесены такие солнечные часы.
– Верно, – говорит Черезбрак. – Отличная мысль. Пригласи их сюда к чаю, а я превращу дом в беседку из роз.
– Вы сможете достать столько роз?
