– Большой ли пользы истиной достигнешь?Что, скажем, выше лба не перепрыгнешь?
Да, каждый получил свое… – услышал он голос Главврача, который непонятно каким образом оказался в комнате и, сидя за столом, рассматривал Семины записи. – Никому и ничему не верьте. Отбросьте все установившиеся авторитеты. Наблюдайте и изучайте. Хватит жить с чужих слов, и вы обретете свободу. Придет осознание того, что происходит внутри вас. Постараетесь понять себя. Как мог богоизбранный народ такое допустить? Меня беспокоит еврейский вопрос. Как жидолюб превратился в жидоеда? Его предали все – Иуда, синедрион, ученики и весь израильский народ.
– Синедрион – это маленькая группа влиятельных иудеев. Весь народ не выносил приговор. Его казнили римляне, Понтий Пилат, – возразил Сема.
– А кто кричал: «Распните его, распните»? Если бы он появился в наше время, его постигло бы глубокое разочарование. Белые братья опять надели бы ему терновый венец. Он сам пошел бы на крест, а распять нашлось бы кому. Что мы видим? Войны, мятежи на религиозной, идеологической, национальной почве, падение нравственности, духовности. И что мы тут имеем? Да, внешне достигнут большой прогресс. Но какой ценой? Убийство, насилие, садизм, порнография, наркомания, сексуальные преступления и прочее, прочее, прочее. Изменилась структура общества, но психологическая структура человека не изменилась. Нет, агнцу не дано изменить мир, агнец обречен на заклание.
– А как же заповеди Христа, который учил: «Любите врагов наших, благословляйте проклинающих нас»?
– Что за тварь – человек, созданный из грязи и воды, а Он еще зачем-то и душу вдохнул, – поморщился Главврач. – Душа ваша – мусорная яма. Мы, санитары, очищаем ваши души от мусора, стоим на страже закона и следим за тем, чтобы «свобода приняла вас радостно у входа… а равенство и братство не болтались без дела». – И рассмеялся от удачной где-то услышанной шутки, да так громко и раскатисто, что многие в ужасе выскочили из своих палат, а ворота с красной звездой жалобно заскрипели.
Весенний вечер благоухал ароматом молодой зеленеющей листвы и распустившихся ранних цветов на ухоженных клумбах. Оставив театр на совести лицедеев, Дениц появился на аллее Патриарших прудов, именно на той самой, по которой он совершал променад много лет назад. Подойдя к той самой «проклятой» скамье, на которой его оппоненты убеждали, что ни бога, ни дьявола и в помине нет, он увидел сидящего в глубокой задумчивости еще не совсем пожилого, убеленного сединами, симпатичного, скромно одетого мужчину. Хотел пройти мимо, но, уловив его грустные мысли, вернулся.
– Извините меня, пожалуйста, я могу присесть?
– Пожалуйста, – вежливо ответил мужчина.
– Не огорчайтесь так сильно, – положив руки на трость с черным набалдашником, произнес Дениц, – это были не лучшие годы в вашей жизни.
Мужчина с удивлением посмотрел на незнакомца.
– Босс, ну как ему не огорчаться?! – посочувствовал появившийся ниоткуда Лукавый. – Вы только представьте себе, сорок лет прожить в семейном браке – и все коту под хвост.
– Десять лет – в законном, тридцать – в гражданском, – уточнил Косматый, появившись из-под скамьи.
– Неважно. И вот в один прекрасный день – бац, «не хочу тебя больше видеть», – бац, «мы расстаемся».
– И что, на улицу? – удивился Дениц.
– Да нет, в коммуналку. Но сейчас, временно, до продажи живет на даче, которую сам построил, но не владеет которой.
– А он ничем не владеет, дурак – примак, – возмутился Косматый. – Квартира, которую он обустроил, дача, которую построил, коммуналка, машина – все записано на жену и дочь.
– Хитро продумано, – улыбнулся Дениц, – а в чем причина?
