— Ты считаешь себя некрасивой, странной, тебе неуютно. Но это не значит, что в этом виновна ты сама. Просто, так получилось, что ты иная, не такая, как все. Как лань в стаде быков. Как лебедь среди фламинго. Это просто разная красота, разные возможности, разные пути.
Похоже, сравнение с животными не понравилось. Или он просто неудачно подобрал сравнения? В конце концов, много ли животных увидишь, сидя безвылазно в замке.
— Я из другого мира, но я ближе к тебе, чем любой другой в замке. И только моё мнение имеет сейчас значение — ты прекрасна! Окажись ты в моём мире, вызывала бы восхищение и зависть.
Вос вложил в свой голос всю свою убеждённость, всё бушующие эмоции, рвущиеся наружу. Он часто шутил, редко бывал серьёзным, удастся ли сейчас не быть смешным?
— С самого начала я видел, что ты красива. И не только глаза и волосы, которые могут оценить все, но и всё лицо в целом, твои нежные руки, твоя кожа, прикоснувшись к которой, невозможно оторваться. Фигура, грациозная и лёгкая, сильный характер и ясный ум. Ты ведь не думаешь, что я восхищался бы уродиной.
— Кванно заколдовал тебя… — Голос Сидоны был тих и безнадёжен. — Он дал тебе новые глаза, которые лгут.
Маг рассмеялся. Она ответила! Она слушает, и пытается понять.
— Зачем сенсею делать такую глупость?! Если бы он мог, заколдовал бы Диша. И наш любвеобильный лер не вылезал бы из твоей постели, и уже одарил бы одним-двумя детьми. Нет! Я вижу то, что есть, и ни одна женщина в замке не сможет сравниться с твоей красотой. Я даже могу закрыть глаза, и восхищаться твоей аурой.
Вос подсел было ближе, и закутанная в одеяло фигурка испуганно отшатнулась.
— Ты мне не веришь? Но есть же способ проверить. Просто прикажи мне говорить правду. Это не позволит мне блефовать и лукавить. И ты узнаешь, что мне не нужно ни власти, ни земель. Только ты. Я хочу прикасаться к тебе, ласкать тебя, целовать, дарить любовь. Я просто хочу тебя, с такой силой, что путаются мысли. Я… люблю тебя. Я хочу жить для тебя, приносить радость, защищать. Жить вместе, делить все радости, просыпаться с тобой и засыпать после бурной любви, и даже во сне быть рядом! Дышать с тобой одним воздухом, обнимать, как последнюю надежду, любить до изнеможения, и отдать всего себя и принять тебя в ответ! Я тебя люблю, и ничего не могу с этим поделать. Ты для меня важнее всего остального, и если ты сейчас меня прогонишь, просто не захочу больше жить.
Лицо горело, дыхание срывалось. Прямо и честно сказать такое тяжелее, чем поднять каменный стол, страшнее, чем в первый раз убить человека. Потому что пережить можно всё. Кроме отказа. Если сейчас она прикажет ему убираться, он уйдёт.
Может быть, к риуну, чтобы разделаться с этой хитрой сволочью и умереть в бою с его лиму. Или просто шагнёт со стены, чтобы поучиться летать. Вроде бы, воздушные маги должны это уметь. А перед этим разгонит к лешему всех этих шлюх, устроивших бордель в башне любимой женщине и придушит Диша.
Вос чувствовал себя каким-то прозрачным и лёгким, свободным от страхов и стремлений. От него сейчас ничего не зависело, он просто воздушный шарик, и полетит туда, куда потащит ветер. И не слишком огорчится, если впереди поджидает острый угол.
— Не верю.
Голос Сидоны на этот раз был громче. И в нём была… Надежда? Или он себя обманывает?
Маг дрожащей рукой дотянулся до фигурки в одеяле и потянул за складки, освобождая бледное, со следами высохший слёз личико любимой. Васильковые глаза смотрели с непривычной робостью. Но она не пыталась отстраниться или оттолкнуть.
Вос медленно придвинулся и притянул девушку к себе. Губы прошлись по прикрытым глазам, снимая солёную влагу, прикоснулись носу и щекам и наконец нашли своё место, соприкоснувшись с её губами. На этот раз поцелуй длился долго, страстный, хотя и неумелый, он ведь и сам был не таким уж мастером, но Сидона всё же пыталась отвечать, по-ка не пришлось оторваться, чтобы выровнять дыхание.
— Очень… опасные… слова! — Вос задыхался, но не мог не сказать. — Ты… ведь знаешь, что… мужчина может только одним… способом доказать… своё желание?
Чуть припухшие от поцелуя губы неслышно шевельнулись, бездонные, распахнутые во всю ширь глаза таинственно мерцали. Она знала. А может, знали потаённые инстинкты, до поры спящие в каждой женщине.
Удары сердца гулко отдавались в голове. От возбуждения путались мысли, и тряслись руки. Больше всего сейчас хотелось сейчас сорвать всё с неё и с себя, подмять, ворваться и пролиться, но холодный разум даже сейчас спрашивал — и чем ты тогда отличаешься от Диша? От тупого, бесцеремонного самца, не знающего разницы между любовью и похотью? А нежность, чьи бездонные глубины вдруг поглотили его целиком, уверенно требовала ласки.
И он был нежен. Разворачивал складки одеяла, как обёртку самого ценного в жизни подарка, восхищаясь и приветствуя каждую появляющуюся на свет часть тела. Поцеловал шейку, пригладил растрепавшиеся волосы, нежно приласкал округлые плечи и согрел дыханием каждый вздрагивающий пальчик. Жаркие слова восхищения, невинные и в то же время безумно неприличные, обжигали и заставляли трепетать Сидону. От грудей девушки Вос вообще не мог оторваться несколько минут. Небольшие, но очень красивой формы, затвердевшие от возбуждения, они реагировали на каждую ласку, приводя в восхищение, в трепет, в неистово! И лишь когда лери застонала почти жалобно, опомнился, ведь столько ещё безумной красоты ждёт его впереди, да и вообще, нельзя забывать, что он здесь не один!
Подхватив красавицу за тонкую талию, он просто выдернул её из разворошенного одеяла и пересадил к себе на колени, вновь отыскивая губы. А когда она слегка оттолкнула партнёра, жадно хватая воздух, Вос аккуратно уложил девушку на постель и принялся торопливо раздеваться. На миг стало стыдно, лери-то вымыли, а он потел сегодня изрядно, может, даже воняет. Но останавливаться сейчас, уйти мыться и приводить себя в порядок было просто выше его сил. Да и Сидона может передумать.
Маг обратил внимание на испуганный взгляд лери, обращённый на часть тела, до недавнего времени скрытую штанами и яростно рвущуюся в бой. Девушка чуть отпрянула, зажмурилась и вся сжалась, оцепенела. Вос только зубами скрипнул. Неужели Диш настолько паршивый любовник, что так напугал лери в тот единственный раз!? Почему тогда эти шлюхи так жаждут его внимания? Или есть какие-то анатомические различия?
Он лёг рядом и нежно обнял гладкое тело красавицы. И, хотя собственное тело пылало от желания, рвалось на приступ, не стал торопиться. На этот раз одеяло не мешало, руки порхали по всему телу Сидоны, лаская, оглаживая, разминая напряжённые мышцы. Губы чертили по нежной коже замысловатые узоры поцелуев, как будто собирая драгоценный нектар с обнажённого тела.
И только когда она сама расслабилась, раскрылась и даже чуть подалась навстречу, позволил себе продолжить. И всё равно слегка поторопился, слишком поздно ощутив преграду там, где её никак не могло, не должно было быть! Лери вздрогнула под ним, что-то прошипела сквозь зубы, а затем сама притянула его к себе, требуя продолжения. А затем разум просто растворился в потоке ощущений, и позже память подкидывала только отдельные картинки. И во всех были высильковые глаза, в которых боль неразрывно смешалась с наслаждением.
