Мгновение пират колебался, вопросительно смотря на Гидеона. Горбун вздохнул и заговорил с притворной усталостью:
— Я хочу, чтобы вы остались здесь. Вы должны научиться смирению, Франсис, и научиться быть послушной женой. Уведите их.
С криком она обняла Криспина и продолжала цепляться за него, пока Жан-Пьер не оттащил ее в сторону.
Глава 17
Франсис
Когда Франсис очнулась, в каюте находился только Гидеон. Она присела и, опираясь на руку, молча взглянула на горбуна, продолжавшего сидеть во главе стола, поигрывая бокалом вина.
— Рад видеть, что вы пришли в себя, моя дорогая, — заметил он с насмешкой. — Этот продолжительный обморок начал мне доставлять некоторое неудобство.
Он встал и подошел к ней. Она отвернулась.
— Почему вы отворачиваетесь от меня, любовь моя? — продолжал он. — Это потому, что я уродлив телом? Вы тоскуете по вашему сильному любовнику-пирату? Но подождите, Франсис, подождите! Когда Сарн закончит свою работу над доблестным капитаном, вы найдете контраст между нами не столь разительным.
— Неужели вы воображаете, что, если я буду жива, я буду молчать о том, что произошло? Мы не всегда будем находиться среди преступников, ведь ваш триумф бесполезен, если, унаследовав Ротердейл, вы не сможете насладиться плодами своего преступления. Однажды мы должны будем вернуться в Англию, и тогда, с Божьей помощью, я пошлю вас на виселицу.
— Жена, моя дорогая Франсис, не может свидетельствовать против своего мужа. Вот почему с самого начала я и решил жениться на вас.
— Я найду способ, — возразила она. — Не может быть, чтобы человек совершил преступления, которые замышляете вы, и избежал наказания. Само небо будет свидетельствовать против вас.
— Если вы надеетесь на божественное вмешательство, чтобы привлечь меня к ответственности, моя дорогая, вы горько разочаруетесь. Говорят, что дьявол защищает своих.
— Никакие силы, ни земли, ни ада, не помогут вам, как только вы окажетесь в руках закона, — ответила она. — Кроме того, говорят, что тайное всегда становится явным.
— Моя дорогая кузина, — ласково проговорил он, — как мало вы меня знаете. Убийство, если оно осуществлено с достаточной изобретательностью, может быть никогда не раскрыто.
Он увидел ужас и замешательство в ее глазах и, чтобы показать ей, как мало он боялся ее угрозы, мягко прибавил:
— Как, по вашему мнению, умер мой отец?
— Боже правый! — прошептала она. — Ваш родной отец?
— Да, мой родной отец, — повторил он, и, хотя его голос был тих, страшные нотки в нем заставили ее задрожать. — Я всегда ненавидел его. Когда я был ребенком, я его боялся. Но я был терпелив, и настало время, когда он стал бояться меня. Он жаждал стать маркизом и заполучить Ротердейл и решил, что я помогу ему. Вначале мне нравилось питать эту веру, но он стоял у меня на пути, и, когда пришло время, я помог ему вместо этого отправиться в ад.
Он сделал паузу и насмешливо окинул ее взором. Побледнев от ужаса, она опустилась в кресло. Вскоре он продолжал:
— Теперь, моя дорогая Франсис, вы владеете тайной, не известной ни одной другой живой душе, но не думайте привлечь меня к суду по этому делу. Когда мой отец умер, я был в сотнях миль от него — есть орудия менее жестокие, чем нож или пистолет, столь излюбленный нашими друзьями пиратами.
Франсис слышала его голос словно издалека. Хотя она и знала, что Гидеон злой и порочный, она никогда не догадывалась об истинной степени его подлости и только сейчас вдруг поняла всю безнадежность своего положения. Она подготовилась к смерти, а он подарил ей жизнь, но из его рук жизнь была еще более страшным даром. Франсис снова потеряла сознание, а когда очнулась, была уже в другой каюте. Гидеон по-прежнему находился рядом с ней.
— Это ваша каюта, — бросил он. — Я не намерен держать вас пленницей. Можете ходить в кают-компанию и по палубе. Не бойтесь Сарна и его людей. Пока я здесь, никто из них не осмелится вас оскорбить. Вот, — он подошел к большому сундуку и откинул крышку, — здесь вы найдете одежду, соответствующую вашему положению. Она принадлежала одной испанской даме. Теперь она ей больше не понадобится.
— Что сталось с ней? — слабо спросила Франсис, и Гидеон улыбнулся.
— Она умерла, — бесстрастно ответил он. — Теперь я вас оставлю, но после вернусь, чтобы проводить вас к ужину в кают-компании. Вы переоденетесь и будете готовы сопровождать меня.
Франсис покачала головой и с усилием пробормотала, что предпочтет остаться в своей каюте.
— Что вы хотите или не хотите, меня не волнует, — сказал он. — С этих пор вы будете подчиняться мне полностью и безоговорочно. Если нет, будьте уверены, я найду способы заставить вас.
Что-то в его темных и блестящих глазах сломило последние остатки ее воли. Она наклонила голоду.
— Я буду готова, — прошептала она.
Удовлетворенный, он собрался было уйти, но у двери остановился и оглянулся.
— Одно последнее предупреждение, моя дорогая. Запомните, на борту этого корабля я ваш единственный надежный защитник, поскольку я единственный человек, безразличный к вашей красоте. Пусть содержимое вон того сундука послужит вам напоминанием о том, что ждет вас, если со мной произойдет какое-нибудь несчастье.
Дверь закрылась за ним, и Франсис поднялась на ноги. Двигаясь словно в трансе, она подошла к сундуку и вытащила несколько богатых нарядов. Затем, отложив их в сторону, она медленно начала снимать свою истрепанную и выцветшую амазонку, но в этот момент что-то со звоном упало на пол. Это был кинжал, который она подняла во время короткой борьбы в каюте и о котором уже успела позабыть.
С рыданиями она подняла его и выхватила из ножен. Затем, приставив его острие к груди, она уже собиралась пронзить себя кинжалом, как ее руку остановило внезапное сомнение.
Имела ли она право использовать это Богом посланное оружие для того, чтобы обеспечить свою свободу? Если Гидеон, придя за ней, чтобы отвезти ее на ужин, найдет только безжизненный труп, не обрушит ли он еще более страшную месть на головы своих пленников? Криспина он уже приговорил к самой страшной судьбе, которую только могла изобрести его дьявольская хитрость, но оставались еще Джонатан и Хэл.
Мгновение девушка размышляла, могла ли она найти в себе силы использовать кинжал против Гидеона, когда он вернется. Будь он убит, пираты вполне могли согласиться освободить пленников за выкуп. Как и Криспин, она понимала, что от их смерти Сарн ничего не выигрывает. Но, содрогнувшись, она вдруг вспомнила темные глаза Жан-Пьера и предупреждение Гидеона, что на борту «Вампира» он был ее единственным надежным защитником. Но не одно это заставило ее в итоге отказаться от этой идеи. Она сомневалась, что могла заставить себя отнять человеческую жизнь, а если она все же предпримет попытку и та провалится, все будет кончено уже точно.
