Майкл вынул последнее блюдо и, поставив его на клеенку, воскликнул:
— Боже правый! Да тут еды хватит, чтобы накормить целую армию!
Розалин рассмеялась.
— Но ведь нам не обязательно съесть все!
— Что вы хотите? — Он начал приподымать одну за другой крышки, перечисляя: — Цыпленок, ветчина, сыр, маринованные овощи, не говоря уже о кексах и пирожных. Положить вам?
— Вы уже ухаживали за мной вчера. Теперь мой черед. Что вам положить? — Она взяла тарелку.
Он откинулся, облокотившись на руку, и усмехнулся.
— Все что хотите. Вчера вы позволили мне выбирать.
Уж лучше бы Розалин разрешила ему обслужить себя! Пока она накладывала на тарелку ломтики ветчины и цыпленка, пикули и салат, он следил за каждым ее движением. Обыденная процедура неожиданно превратилась в нечто невероятно интимное.
Стэмфорд сел, и она протянула ему тарелку, нечаянно коснувшись при этом его рукой. Розалин хотела ее отдернуть, но он опередил ее. Сжав се пальцы и заглядывая в глаза, Майкл сказал с улыбкой, от которой у нее остановилось сердце:
— Спасибо, Розалин. Мне нравится, как вы за мной ухаживаете. Вчера вечером вы были похожи на богиню, а сегодня напоминаете прелестную фею.
— Майкл, не смешите меня! Какая я фея!
— Волшебная фея, околдовавшая меня.
— Может, поедим?
— Только если вы пообещаете, что не исчезнете.
— Обещаю.
Он медленно отпустил се руку.
— Надеюсь.
С бьющимся сердцем и пылающим лицом она отодвинулась от него. Что у Стэмфорда на уме? Он, конечно, по своему обыкновению флиртует, но что-то опасное, чувственное проскальзывает в его манере, чего раньше она не замечала.
Розалин положила себе что-то на тарелку и принялась за еду, но ощущала себя неловко, потому что он больше смотрел на нее, чем в свою тарелку. Потом он открыл бутылку, налил вина в два стакана и протянул один Розалин.
— Спасибо. — Слава Богу, рука у нее не дрожала.
Отпив глоток, он поставил стакан.
— Розалин, нам надо поговорить о вчерашнем вечере.
— Стоит ли? Просто мы оба были очарованы красотой сада и лунным светом, только и всего.
— Значит, вы считаете, что мы так страстно целовались потому, что вдыхали аромат цветов или поддались волшебству лунного света?
— Что-то вроде. Этого не должно было случиться.
— Интересная теория, — сказал он, внимательно се разглядывая. — И почему же этого не должно было случиться? Сколько бы вы ни пытались отрицать, между нами существует притяжение.
— Мы заключили сделку. И… не можем позволить себе такое…
— Разве?
— Майкл, уймитесь, — жалобно протянула она. — Ну почему с вами так трудно?
— Потому что вы так восхитительно краснеете! Не хотите пройтись? — Стэмфорд встал и протянул ей руку. Хотя он неожиданно сменил тему, се душевное равновесие было нарушено. Кажется, он все же согласился, что вчерашнее можно объяснить лишь помрачением ума. Она-то была именно такого мнения.
Они пошли к ручью.
— Присядем? — предложил он, указывая на траву под деревом.
— Может, лучше погулять?
Майкл сел и, прислонившись к стволу, вытянул ноги.
— А я предпочитаю посидеть. Но не хочу, чтобы вы гуляли одна.
— Я одна уже несколько лет.
Розалин вздохнула, но все же села рядом, старательно избегая малейшего с ним соприкосновения. Хотя ей было нелегко оторвать взгляд от его мускулистых бедер, обтянутых тугими лосинами. Или от его гибких пальцев, которыми он сорвал травинку.
— Стало быть, вы считаете, что наш поцелуй был безумием. И виновата луна?
— Мне не хочется это обсуждать. Правда.
— Но мне интересно. Давайте проверим, правильна ли ваша теория.
— Нет, мы ничего проверять не будем.
Ее голос прозвучал не слишком убедительно, а он придвинулся ближе и, обняв се одной рукой за плечи, другой поднял ей голову, чтобы посмотреть в лицо.
— Если ваша теория верна, это не произведет на вас никакого впечатления, — сказал Майкл и начал ее целовать легкими, отрывистыми поцелуями.
Ей следовало бы оттолкнуть его, но Розалин лишь вздохнула и утонула в его объятиях, словно ждала этого момента весь день. А он двинулся от губ к подбородку, потом дальше, пока не остановился у ямки под горлом.
— Что скажете? — хриплым голосом спросил он, поднимая голову.
— Я… я не знаю. — Усилием воли она попыталась овладеть собою. — Наша… наша сделка…
— К черту эту дурацкую сделку!
Майкл прижал ее к себе и яростно впился в ее губы.
Розалин наконец сделала то, о чем давно мечтала: обвила руками его шею и прильнула к нему всем телом. Она позволила ему языком раздвинуть губы и проникнуть в теплые глубины рта. Одной рукой Майкл вынул шпильки из ее волос, и они рассыпались по плечам.
Он оторвался от ее губ лишь на мгновение — для того чтобы осторожно опустить ее на землю. Склонившись над нею, он прошептал:
— Как ты прекрасна.
Его взгляд обжигал, и она закрыла глаза. Он ловко расстегнул крючки на платье и пуговицы нижней рубашки. Когда его губы коснулись тугой, набухшей груди, она уже ни о чем не могла думать, а когда его язык коснулся твердого соска, она выгнулась ему навстречу.
Рубашка слетела с его плеч, и Розалин провела рукой по гладкой груди, упиваясь ощущением упругих мускулов. Ее прикосновения, очевидно, возбуждали его еще больше: Майкл стонал и целовал ее снова и снова.
Он запустил руку ей под юбку и стал гладить шелковистую кожу поверх чулка. Но когда его рука скользнула дальше, в чувственную ложбинку между ног, он внезапно отдернул руку и скатился набок.
Пристыженная и смущенная своим поведением, Розалин лежала, не открывая глаз, пока Майкл, дотронувшись до ее щеки, но спросил:
— Розалин, дорогая, я сделал вам больно? Она открыла глаза и увидела его над собою.
— Нет. Пожалуйста, отодвиньтесь, — прошептала она и села.
Лицо ее горело. Дрожащими пальцами она стала застегивать пуговицы и крючки. Как можно было дойти до такого? Если бы он не остановился, она позволила бы ему заняться любовью. Но просто позволила бы, а отдалась бы ему с радостью.
— Разрешите мне.
Он быстро застегнул вес пуговицы, потом встал, надел рубашку и, заправив се в лосины, помог ей встать. Розалин избегала смотреть на него, боясь увидеть презрение в глазах. А с волосами что делать? Шпильки валялись на земле. Она наклонилась, чтобы подобрать их, но Майкл се опередил.
