— Что… что…
— Не спрашивай, а приезжай. Сейчас.
Ничего не соображая, Рэнди буквально скатился по лестнице и, не разбирая дороги, отправился в обратный путь. Как ему удалось добраться до места, никого не сбив, известно только Создателю.
Взлетев на второй этаж, он рванул дверную ручку и увидел сидящего в кресле с бокалом в руке странно осунувшегося и внезапно словно бы даже постаревшего Барри.
— Она…
— ..Жива и невредима, — сухо закончил тот. — Заходи, закрой дверь. Виски там. Наливай.
— Что…
— Наливай-наливай, тебе понадобится. И мне подлей, — сурово буркнул Барри. Когда же Рэнди выполнил его пожелание, приподнялся и ткнул кнопку на автоответчике.
— Молли, любимая, прошу, позвони скорее! Номер телефона ты знаешь. Твой Клар.
Потом шуршание, голос Молли, говорящей, что ее нет дома, и предлагающий оставить сообщение после сигнала, гудок и снова тот же голос:
— Любимая, дорогая, ненаглядная, умоляю, позвони сразу же! Я совершил ужасную ошибку и больше всего хочу ее исправить!
И снова слова Молли, гудок и опять надрывные выкрики Кларенса:
— Девочка, любимая моя, я с ума схожу по тебе! Ночами тебя во сне вижу! Не мучай меня, позвони!
Последний щелчок и потом только тихое шуршание перематывающейся пленки.
Рэнди судорожно глотнул, бессознательно поднес бокал к губам, отпил и поперхнулся.
Он кашлял долго и мучительно, до слез. Наконец вытер глаза руками и вопросительно взглянул на Барри.
Тот пожал плечами, прикончил остатки виски и спросил:
— Что так смотришь на меня?
— Не знаю.
— Думаешь, я в курсе был?
— Не знаю.
— Он звонил уже. В тот день, когда вы с ней в первый раз встречались… Ну, после отпуска.
Она сказала мне, что стерла запись, не запомнив номера, что не собирается ему звонить, что разлюбила его, что ее влечет к тебе. После этого я ни слова не слышал о нем. Полагал, что ты уже сумел победить пожилого ловеласа.
— Значит, нет, — невыразительно заметил Рэнди.
Он снова наполнил свой бокал, теперь уже наполовину, выпил залпом. Потом обессиленно упал в кресло напротив друга своей коварной возлюбленной. Некоторое время оба молчали.
Первым не выдержал Барри. Он с силой хлопнул ладонью по ручке кресла и заорал:
— Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо! Все в этой паскудной жизни дерьмо! А то мне своих проблем мало, чтобы еще и ваши расхлебывать. Черт бы побрал эту девицу! И ведь знал, всегда знал, что у баб в голове мозгов и чайной ложки нет, и все же связался с ней. Думал, она другая, с ней можно дружить, как с мужчиной, говорить, как с разумным человеком. Нет! Баба она и есть баба. Чертова тупица, дура! Ведь говорил ей, говорил…
— Что именно? — неожиданно заинтересованно спросил Рэнди.
— Что от этого проклятого старого сластолюбца добра не жди. Что он просто использует ее, больше ничего. Один раз уже бросил, бросит и еще. Кретинка хренова!
— Значит, она все-таки не столь безразлично отнеслась к тому первому звонку, — заметил Рэнди.
Их разговор с Молли накануне вечером и ее молчание представлялись ему теперь в совсем ином свете. Стало быть, она ничего не ответила, потому что не любит его, потому что бывший любовник все еще властен над ее мыслями, чувствами и поступками. Поманил, и она побежала… Ну естественно, этот Кларенс — профессор, не то что он, самый простой парень.
Что такое летчик гражданской авиации? Да почти что водитель автобуса. Каждый день по одному и тому же маршруту. Ну, если и не по одному и тому же, то по трем-четырем. Рычагов на приборной доске побольше — вот и вся разница. А она… она привыкла к духовной, возвышенной жизни… Что он может дать ей? Да ничего, решительно ничего. Так что выбор ее совершенно естественен и понятен.
Что же касается его, то ему ничего другого не остается, как отойти в сторону, проститься со своими романтическими мечтами об идеальной любви и продолжать влачить скучное холостяцкое существование.
Рэнди пришел в себя, заметил, что Барри продолжает свой гневный монолог, но слушать или прерывать его не стал. Поднялся, отнес бокал в кухню, методично вымыл и насухо вытер его. Вернулся в гостиную, похлопал Барри по плечу и почти спокойно сказал:
— Наплюй. В конце концов ты не обязан ее сторожить. Жизнь есть жизнь. Мы не властны в поступках других. Занимайся своими проблемами и будь счастлив. Я пошел.
— Погоди, парень, — остановил его тот. Ты немало виски выпил, не стоит за руль садиться. Возьми такси.
— Брось, я не маленький. В состоянии о себе позаботиться.
С этими словами Рэнди вышел, тихо и плотно затворил дверь, спустился вниз и постоял, в последний раз глядя на дом, где жила любимая женщина. Любимая, но не его. И слава богу, что ничего у них не сложилось. А то ведь осознание могло бы прийти к ней позднее, когда исправлять ошибку было бы уже поздно.
Глава 14
Как хорошо, что у людей есть необходимость зарабатывать себе на жизнь! Именно она выгоняла Рэнди Таунсенда в последовавшие за этими невеселыми событиями дни из дому, не давая возможности погружаться в вязкую трясину безнадежности и слезливой жалости к самому себе. А строгие требования к летному составу не позволяли махнуть на себя рукой. Приходилось бриться, следить за чистотой формы, гладить рубашки. Что помогало хотя бы на несколько минут отвлечься от мыслей о Молли, о том, как она проводит сейчас время в Нью-Йорке.
Бывали, правда, моменты, когда накатывало отчаяние, захлестывало, как волной, не давая дышать, лишая остатка сил, мужества и даже желания жить.
Излишне, пожалуй, говорить, что ни на какую вечеринку он не пошел. Кое-кто из приятелей прошелся по поводу того, что, видно, подружка ему нос натянула, но Рэнди так посмотрел на них, что надолго отбил желание шутить. Однако насмешки остались занозой сидеть в мозгу, терзая и изводя и без того измученного молодого человека.
В субботу, когда стало совсем уже тошно, позвонил Барри, позвал его в бар. Но вечер не удался. Тот никак не мог успокоиться и постоянно возвращался к разговору о Молли. Дело кончилось тем, что оба выпили намного больше, чем следовало, и чуть не поссорились.
Все это привело к тому, что в воскресное утро Рэнди проснулся в далеко не праздничном расположении духа. Нехотя поднялся, побрел в кухню, вскипятил чайник и сделал себе кофе. Хлебнул раскаленной горечи, обжег рот, выругался, отставил кружку и обхватил руками голову.
Господи, ну за что мне такое? — мысленно простонал он. Почему единственная женщина, которую я хочу и могу любить, плюет на мое чувство? Почему не в состоянии расстаться с негодяем, столько лет унижавшим и обманывавшим ее? Почему кидается к нему по первому же зову, напрочь забыв обо мне? Да потому что человек не властен в себе и своих чувствах, пришел ответ. Ты ведь тоже не можешь забыть ее…
