И они несколько минут целовались так, будто сейчас война и им надо уезжать друг от друга на разные фронты, на самую передовую.
* * *
Игорю больше не спалось. Он жмурился и тер правый глаз, надеясь, что все как-нибудь образуется и противные ползающие капли исчезнут из поля зрения. Капли не исчезали. Они перетекали то справа налево, то слева направо, то размазывались по глазу мутной занавеской, закрывающей от него такой замечательный мир. Вот так номер! Пострадал за любовь! А стоит ли она его зрения? А что если линзы больше носить будет нельзя и придется опять надевать очки? Все эти его возлюбленные Татьяны и Кристины наверняка разбегутся в разные стороны. Им эстетику подавай. Им надо, чтобы все завидовали тому, как хорош собой их молодой человек. Очкариков никогда не любили. С первого класса, когда он впервые надел очки, его дразнили четырехглазым. Интересно, кто из девчонок, Таня или Кристина, окажется честнее? Обе говорили о любви. Врали, наверно… А он-то тоже хорош! Совершенно обалдел от Кирьяновой, про Таню забыл. Неужели так у всех? Приходит новая женщина, более сильная и темпераментная, и старая, то есть первая… другая… забывается? На всякую Кристину может найтись еще какая-нибудь прекрасная Диана или Мария! Неужели верности не существует? Но тогда не существует и любви… Одно лишь вожделение и сексуальное удовлетворение… Как-то это все не по-людски…
Игорь вздрогнул от звонка в дверь. Бросил взгляд на часы. 11.00. Вроде бы некому прийти. Может, телеграмма? Интересно, от кого? Кряхтя, как столетний старец, он сполз с дивана и в одних трусах пошел открывать. На пороге стояла встревоженная Кристина.
– Что? Игорь! Почему ты не пришел в школу? Мне Кравцов все рассказал… Идиот! Не мог еще раз проконсультироваться! Как ты? – сыпала вопросами девушка, протиснувшись в квартиру и ощупывая горячими ладонями его тело.
Он еще ничего не сказал, а Кристина уже сбросила куртку, расстегнула какую-то кофточку и прижалась своей обнаженной грудью к его. Игорь моментально забыл про все свои размышления и бегающие в глазу капли. Он поднял ее на руки и понес к дивану. В глазу будто что-то влажно щелкнуло, но ему было не до глаза и вообще ни до чего. Сейчас существовала только Кристина Кирьянова, ее нежное тело, с которым Игорю разрешалось делать все, что только придет в голову. По причине юного возраста ему мало чего интересного приходило на ум, но и того, что приходило, было достаточно. В глазах лопались и расходились красные круги страсти. Видеть вообще было не обязательно. Вполне достаточно жарких поцелуев, прикосновений и врастаний друг в друга.
Когда, отдышавшись, Игорь сел в постели, то заметил, что поле зрения правого глаза сузилось до небольшого круга, в который входило только лицо Кристины, все еще лежащей перед ним. Чтобы рассмотреть грудь девушки, ему пришлось наклонить голову. Лицо исчезло, появилась грудь, но Игорь даже не смог восхититься ее красотой, потому что было от чего ужаснуться: правым глазом он не видел всю Кристину целиком.
Прикрыв левый глаз, Игорь перевел взгляд на противоположную стену. Создалось впечатление, будто он смотрит в подзорную трубу: черный тубус и пятно обоев впереди, по которому все так же плавно ползают туда-сюда надоевшие капли. Капли, конечно, каплями (он к ним как-то уже притерпелся), но эффект подзорной трубы – это что-то новенькое. Такого с ним еще не было. А что если и это светлое пятно исчезнет? Если он вообще не будет видеть? Что тогда?
– Кристина, что ты станешь делать, если я ослепну? – спросил Игорь.
– С чего это вдруг? – удивилась она, приподнялась с постели и прижалась к его спине своей упругой грудью.
– С того, что у меня очень плохое зрение. Мне даже в армии отказано.
– Было бы из-за чего расстраиваться! Из-за армии! Парни не знают, как от нее откосить, а тебе и заботиться об этом не надо! Живи и радуйся!
– Ты не ответила на вопрос: что ты сделаешь, если я ослепну?
– Ну… не знаю… Ты же не ослеп! Тьфу-тьфу-тьфу, поплюй через левое плечо! Или через правое… В общем, есть смысл на всякий случай поплевать через оба!
Игорю стало ясно, что она не хочет думать о его возможном несчастье. Похоже, она решила, что его зрение каким-то волшебным образом само собой исправилось, раз он снял свои ужасные очки. Она ведь ни разу ни о чем его не спросила. Тогда он задал ей еще один вопрос:
– А если я опять надену свои очки? Те самые, с толстыми стеклами?
– Зачем тебе их надевать? – спросила Кристина, которую это совершенно не интересовало.
Ее руки опять гладили его тело, настойчиво подбираясь к животу. Игорь понял, что проиграл, и решил хотя бы на сегодняшний день получить от Кристины Кирьяновой все, что только возможно. Скорее всего, другого раза у него уже не будет.
* * *
Женя лежала на кровати, глядя в потолок, и икала. Опять. На нее теперь от расстройства почему-то нападала икота. Перед этим она рыдала часа два подряд. Слезы кончились, и начались невообразимые конвульсии, которые ничем было не остановить. Она уже попила воды, полежала на животе, задерживая дыхание, сделала пару противоикотных упражнений, о которых читала в каком-то журнале. Бесполезно. Тело сотрясалось и билось на постели. Жене казалось, что еще немного, и вместе с особо заливистым «иком» от нее отлетит душа. Собственно, это был бы наилучший вариант в сложившихся обстоятельствах. Но ведь нет же! Она поикает и начнет опять мучиться – разрываться между мужем и сыном. Один в колпинской хирургии, другой – в Питере, в глазном центре «у черта на рогах». До этого центра два часа пилить из Колпина в одну сторону на трех видах транспорта. Столько же – обратно. Пришлось оформлять целый отпуск за свой счет, и все равно она не справляется. Ей физических сил не хватает. И опять же сама во всем виновата! Зачем она потребовала, чтобы Игорь непременно принес пакет, который она забыла дома?! Подумаешь, Сергей еще один день не побрился бы! А этих яблок у него и так полна тумбочка – сотрудники наносили!
Конечно, Сергею уже лучше. Он вовсю сам ходит по больничному коридору, его лицо вернуло нормальный цвет. Плоховато заживает шов, но Филиппов уверяет, что это не страшно и они с этим справятся. У Игоря дела гораздо хуже. Оказалось, что у него на правом глазу отслоение сетчатки. На завтра назначена операция. После нее ему придется лежать неподвижно пять дней и потом еще очень долго соблюдать строгий постельный режим. Прощай выпускные экзамены! Придется их перенести на неопределенный срок. Но это все ерунда по сравнению с предстоящей операцией. Это вам не аппендицит, пусть даже и с перитонитом…
Женя должна быть около сына. Сергею она еще ничего не говорила, чтобы зря его не волновать. Но сказать придется, потому что если она вдруг перестанет ходить к нему в больницу, муж подумает, что она опять с другим. А она не с другим. Другой просто рядом. Он помогает ей. Именно Саша отвез Игоря в глазной центр. А потом… да, они поехали на квартиру Ермоленко, но ничего не было, кроме поцелуев и плача друг у друга на плече. Саша ее любит. Женя видит, всем своим существом чувствует, как он ее любит. И она его… И сына… И мужа… И в этом ужас ее положения, ее проклятие! И зачем она узнала Ермоленко возле «Оки»? Зачем согласилась, чтобы он ее подвез до дома? Ничего не было бы, если бы она не села в его машину. И ведь было же ей предупреждение свыше! Не зря она не позволила купить Саше торт, даже не глядя в его сторону. И второе предупреждение было. Она упала со ступенек и разбила шоколад «с преимуществами» – голубовато-синюю птицу своего семейного счастья. Ей не надо было поддаваться Саше, только и всего! Все могло быть хорошо, если бы… Да что теперь об этом думать!
