«Вот как действует ловушка, – сказала она себе. – Когда тебя превратили в шоколад, садовники увеличивают температуру солнца, и ты начинаешь потихоньку таять… Превратившись в лужу, растекшуюся по земле, ты никогда не достигнешь замка».
В этом было что-то дьявольское.
Пегги смерила взглядом расстояние, которое отделяло друзей от дороги из белого камня.
– Пойдем туда, – скомандовала она. – Постараемся идти в тени цветов.
Себастьян привязал Ренана к своей спине. Он старался стянуть веревки не слишком туго, поскольку хлебная «статуя» была мягкой и ее запросто можно было перерезать пополам.
Папоротники мешали путникам двигаться вперед. Один колючий куст заставил их сделать внушительный крюк. Пегги Сью страдала от жары; пес на ее руках казался все тяжелее. Она старалась не слишком плотно прижимать его к груди, чтобы он не растаял, но из-за неровностей почвы ей все же приходилось держать его крепко. Выскользнув из ее рук, собака разобьется на тысячу кусков.
Жара сделалась невыносимой, и путники были вынуждены остановиться. Обе «статуи» положили на землю в тени дерева. Пегги Сью почувствовала, что голодна.
«Как странно, – подумала она. – Себастьян говорил, что внутри миража человеку не обязательно есть?»
Она постаралась подумать о чем-нибудь другом, но ее пустой желудок начал урчать. Девочка поняла, что вторая лужайка оказалась настоящим раем для гурманов. Все было подстроено так, чтобы дети уступили искушению.
Она вытерла лоб рукавом. Запах сдобы преследовал ее.
Ольга, опустившись на колени подле Ренана, сделала неопределенный жест в сторону мальчика, превращенного в сдобную выпечку.
– А если… – осторожно произнесла она. – А если отъесть от него совсем-совсем маленький кусочек?
В другое время Пегги аж подпрыгнула бы от возмущения, но сейчас… в эту минуту, предложение девочки с рыжими косичками не показалось ей таким уж кошмаром.
– Посмотри! – жаловалась Ольга. – У него оттопыренные уши, слишком большие… это некрасиво. Это даже ужасно! Если их немножко подровнять, он скажет нам за это спасибо. Вернувшись в человеческий облик, он станет гораздо красивее.
– И нос у него к тому же слишком длинный, – заметил Себастьян. – Если его наполовину укоротить, думаю, Ренану понравится. А то посмотрите-ка: настоящий хобот!
– Точно, – настаивала Ольга, – с укороченным наполовину носом он будет куда более миленьким!
Бросив жадный взгляд на Себастьяна, она добавила:
– Мы ведь это сделаем?
Они оба уже достали ножики. Пегги Сью оставалась парализованной, неспособной вмешаться. Она понимала, что все они попали в ловушку, подстроенную садовниками, но у нее не было сил воспротивиться. Ей тоже казалось, что нос Ренана слишком длинный.
Ольга раскрыла свой перочинный ножик и отрезала у мальчика часть носа.
– Вот, – вздохнула она, – видите: так ему гораздо лучше!
Но ни Себастьян, ни Пегги не обращали больше внимания на Ренана. Они смотрели на тонкую полоску сдобы, которую Ольга разделила на троих. Поскольку один из кусков получился больше остальных, они чуть не передрались из-за него. Себастьян потребовал, чтобы дележ производился более точно, и пожалел о том, что у них нет весов.
Когда Пегги Сью поднесла ломтик ароматной выпечки ко рту, она чуть не умерла от счастья: таким вкусным показалось ей лакомство!
Самое худшее, что это только раздразнило ее аппетит. Она мечтала лишь о том, как бы продолжить это дьявольское пиршество, как бы отхватить самый большой кусок «пирога», лежащего на траве.
– Уши… – прошептала Ольга, облизывая пальцы. – Теперь займемся ушами… они такие некрасивые, не правда ли? Уши, как у слона.
– Да, – заикаясь, пробормотал Себастьян. – Никогда не видел ничего более уродливого!.. Режь, режь! Это для его блага.
Пегги Сью хотела крикнуть: «Остановитесь!» Увы: ни один звук не вылетел из ее рта.
«Это ужасно, – подумала она, – чем больше мы едим, тем сильнее становится наш голод. Скоро мы начнем убеждать друг друга, что у него слишком много пальцев или что отсутствие одной ноги ему нисколько не помешает!»
Однако у нее не хватило мужества отказаться от своей доли сдобы, отрезанной от ушей Ренана.
Это было еще вкуснее, чем кусочек носа, который они только что съели!
Пегги охватил ужас. Выпрямившись, она взвыла:
– Остановитесь! Вы что, не понимаете, что мы сейчас делаем?! Если мы не остановимся, то съедим Ренана целиком. Именно этого и добиваются садовники! Давайте двинемся в дорогу без промедления и постараемся думать о чем-нибудь другом. Когда мы выйдем из этой зоны, наваждение гурманства перестанет нас преследовать.
Себастьян и Ольга смотрели на нее в нерешительности. Казалось, они были не в себе. Пегги Сью вынуждена была повысить голос и приказала товарищам положить ножики. Они повиновались, недовольно ворча.
– Это глупо, – хныкала Ольга, – подровняв там и здесь, можно было сделать из него такого миленького мальчика – просто загляденье!
– Хватит! – прикрикнула Пегги. – Мы уходим.
С сожалением Себастьян взвалил хлебную статую на спину. Пегги просунула шоколадного пса под мышку. Ее желудок мучили жестокие спазмы.
Через четверть часа голос Ольги нарушил молчание.
– Ну, Ренан – это я еще могу понять, – сказала она, – было бы нехорошо отъесть от него слишком много… но собака – совсем другое дело!
– Что? – возмутилась Пегги, прижимая животное к боку.
– Это всего лишь собака, – объяснил Себастьян. – И не очень симпатичная, надо признать. То рычит, то кусается.
– Вы забыли, что он много раз спасал нам жизнь! – выдохнула Пегги Сью. Ее охватил гнев, смешанный с паникой.
– Допустим, – согласился Себастьян. – Но он такой некрасивый.
– Это правда, – добавила Ольга. – И притом его ведь тоже можно улучшить. Например… укоротив ему уши?
– И хвост, – уточнил Себастьян.
– И лапы, – перечисляла Ольга. – Его лапы слишком большие. Он будет гораздо красивее с маленькими аккуратными лапками… совсем-совсем малюсенькими.
Перепуганная Пегги ускорила шаг. Эти два дикаря собираются съесть ее собаку!
– Ты эгоистка, – продолжала хныкать Ольга, – ты совсем не думаешь о своих товарищах. Разве от тебя многого просят? Подумаешь! Если у него отломить маленький кусочек от каждого уха, он ничего не почувствует!
– В любом случае он растает, – изрек Себастьян непререкаемым тоном. – Многого ли ты добьешься, когда он станет совсем мягким?
– Это невкусно – мягкий шоколад, – проворчала Ольга. – Он испортится. Лучше разделить его сейчас.
