— Ребенок не способен на это, — осуждающе прищелкнула языком Ариадна. — Она слишком мягкосердечная. Уж я бы заставила его страдать. Он начал бы сожалеть, что вел себя так глупо, прежде чем я решила бы его простить.
— В субботу на балу мне показалось, что вы очень близки, — высказался Роджер. — Может, он еще одумается.
Эмиль согласился с ним.
— Уверен, что Роджер правильно говорит. Дня не пройдет, как он объявится здесь с букетами и извинениями.
— Он уехал из города, — сказала Мелоди не таясь. — Он не вернется.
— Как отнесся к этой новости его отец? — вмешался в разговор Джастин.
Стыдно признаться: она так была поглощена своим несчастьем, что не подумала о чувствах Сета.
— Не знаю. После работы я загляну к старику и выясню.
— Логан объяснил, почему он решил уехать именно теперь? — поинтересовался Роджер.
Мелоди предполагала, что объяснения были даны, но в ее памяти все расплывалось. Она только помнила, что она, как последняя дура, просила и умоляла и что это могло тянуться бесконечно, если бы окончательный отказ Джеймса не заставил ее уязвленное самолюбие прийти на помощь, насколько это еще было возможно.
Мелоди убежала, удалилась в слезах, словно пустоголовая истеричная героиня третьесортного мелодраматического романа. Она не стала ждать лифта и помчалась вниз по пожарной лестнице. На одной из лестничных площадок она остановилась, опершись на холодные, как лед, чугунные перила, чтобы отдышаться и отереть слезы, в которых она буквально захлебывалась.
— У меня болит голова. Отвези меня, пожалуйста, домой, — попросила она Роберта, который проявил себя слишком воспитанным, чтобы заострять внимание на ее припухших красных глазах.
— Спасибо, — поблагодарила она, говоря в нос, когда они остановились у особняка Стоунхауз. — Извини, я не могу пригласить тебя на чашку чая.
— Я бы и не посмел принять твое приглашение, — добродушно ответил Роберт, — даже если бы ты чувствовала себя достаточно хорошо.
Утром в воскресенье посыльный принес ей букет из дюжины красных роз. От Роберта. Да простит ей бог, Мелоди разрыдалась снова, потому что они были не от Джеймса…
Теперь, отвечая на вопрос Роджера, она солгала.
— Нет, он не объяснил, почему ему надо было уехать.
Эмиль погладил ее по плечу.
— Возможно, это был непродуманный шаг? Какие-нибудь непредвиденные обстоятельства личного порядка?
— Не знаю. Я не спрашивала.
— Ну и глупо, — пропищала Хлоя. — Я бы заставила его выложить, что там стряслось столь чертовски важное, что он умчался в один миг. Может, его дожидаются где-нибудь жена и трое детей? Где он живет, кстати?
— Где придется, — сказал Роджер. — Я в субботу разговорился с его отцом, и тот сообщил мне об этом. Сей тип имеет постоянный адрес где-то на восточном побережье, но половину своего времени проводит на стройплощадке у стапелей, где по его проекту сооружают очередную гоночную яхту. В прошлом году он жил четыре месяца на островах в южной части Тихого океана и только что возвратился из шестинедельной поездки в район Карибского моря, узнав про несчастный случай с отцом. Мелоди, если это может служить утешением: при таком бродячем образе жизни весьма не похоже, чтобы где-нибудь притаилась миссис Логан.
— Мужчина, которому не сидится на месте, может завести несколько жен там и сям, — мрачно заметила Хлоя. — Если хочешь знать мое мнение, Мелоди, тебе повезло, что он ушел из твоей жизни.
— Мелоди не нуждается в твоем мнении, — возразила Ариадна. — Она хочет, чтобы красавчик вернулся назад, и я, конечно, понимаю почему. Он был… такой, что а-ах… — Ариадна жадно поцеловала кончики своих пальцев. — «Роскошный» — это слово приходит в голову прежде всего.
Они желают мне добра, думала Мелоди. А как быть с Джеймсом? Чем скорее она изгонит его из своей души и решит влюбиться в кого-нибудь, вроде Роберта, тем лучше…
Она застала Сета сидящим в одиночестве у остывшего камина со следами высохших слез на щеках. Ей стало стыдно за то, что она, как эгоистка, забыла о человеке, который, в сущности, потерял единственного сына как раз в тот момент, когда они начали узнавать друг друга, и не имел больше никого, к кому мог бы обратиться в поисках семейного тепла.
— Сдается, ты уже знаешь, — буркнул Сет, и его изможденное лицо сморщилось. — Мой мальчик уехал, и только богу известно, когда вернется назад. Я, наверное, не доживу до того дня. Сдается, меня заколотят в ящик, прежде чем он объявится снова в нашем городе.
Подавленная, Мелоди опустилась на колени рядом со стариком и взяла его холодные руки в свои.
— Он не будет тянуть так долго, — убеждала она Сета, и ей хотелось, чтобы ее слова стали правдой.
— Ты знаешь, когда перед этим последним приездом он еще бывал здесь с визитом? Четыре года назад, будь оно все проклято! А между двумя приездами ничего, кроме пары открыток да письма с чеком на Рождество. Как будто деньги возмещают его отсутствие!
— Вы его отец, Сет. Он вас не забудет.
— Мне его недостает, — пролепетал Сет, сунув руку в карман за носовым платком, — но вся глупость в том, что я никогда не думал, что у меня есть такое чувство. Думал, эта боль меня уже миновала.
— У вас есть друзья, — пыталась успокоить его Мелоди.
Он взглянул на нее со своим прежним лукавством.
— У тебя тоже есть друзья, но от этого ты не перестаешь тосковать по нему, не так ли? Ты работаешь, у тебя активная жизнь, и все-таки ты чертовски огорчена.
— Уже скоро, Сет, вы будете так заняты общественным центром, что у вас не будет времени тосковать по кому-то. Дни полетят друг за другом.
— Дни — это не проблема, девочка, — проворчал он, устраивая свою ногу поудобнее. — Это не днем тяжело, а ночью, когда сон не идет и ничто не отвлекает тебя от всего, что делал не так и никогда не удосужился исправить. Хуже всего ночью.
Мелоди кивнула. Днем ей удавалось кое-как за делами приглушать боль, но ночи были невыносимы.
— Я знаю. Ночью особенно одиноко.
— Мне не просто одиноко, Мелоди. Я сам по себе, и ты знаешь, что я тебе скажу? — Сет попытался засмеяться, но голос его сорвался и умолк еще до того, как раздался смех. — Я даже не чувствовал своего одиночества, пока не приехал мой мальчик и не устроил меня здесь. А теперь этот домишко так пуст, что трещит, разваливаясь. Может, надо было согласиться, чтобы он купил мне приличную новую квартиру, как он задумал. Может, тогда бы я перестал искать глазами его лицо и прислушиваться, не раздастся ли его голос, выговаривающий мне за то, что я живу не так, как, он считает, я должен был бы жить.
— Но здесь никогда не было его дома, Сет, — мягко сказала она. — В этом и состояла загвоздка с самого начала. Ничто в этом городе не напоминало ему о доме.
