Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 38
– Вчера… это легла спать, крутилась-вертелась, а мужа нету… Лежу, жду. А потом вспомнила, что одна живу, и уснула…
После пирожков потянуло на разговоры.
– С утра как-то на кладбище побрел… – вспомнил Егор.
– Туда не торопись, Егор! – негромко посоветовала ему Окрошка.
– Успеется туда… – согласилась с ней и Павловна.
Егор же продолжал:
– Все могилки обошел… С Полининой начал… Со всеми поздоровался… всех приветил… С кем в почете был – тому поклонился… Все наши Шкирдюки туда перебрались… Все… Памятники сейчас сыны да дочки ставят такие родителям своим, что как живые люди на них… Как и не похоронены… Мишка Рыжий в кепке стоит, обормот, улыбается… а сам, поди, и не знает, что умер…
– Я на ночь не закрываю – а вдруг помру… – вставила Окрошка.
– Наталья и Ховошка рядышком лежат… – говорил далее Егор. – Как и жили по-соседски… Первой, кажись, Ховошка померла? Она, да. Правильно: всё хотела успеть сериал свой досмотреть… Бога молила: попридержи меня на этом свете, родимый, пока сериал не кончится…
Окрошка вспомнила:
– А когда смерть почуяла, просила Наталью – вот те крест, сама слышала – когда придешь, Наталья, говорила, если не успею досмотреть, то расскажешь, чем всё кончилось…
– Вспомнил я на кладбище, как у Ховошки и холодильник утащили… Это ж так не повезло!.. – Егор засмеялся.
– Кому? – уточнила Окрошка.
– Ворюгам. Выставили из холодильника, когда Наталья и Ховошка как раз сериалом своим увлеклись, три банки с самогоном, трехлитровые, думали, компот… С какой хворобы, дескать, у Ховошки может быть самогон? А холодильник загнали за восемь километров аж от наших Шкирдюков всего за одну банку. Ну, не чудеса? Вот уж плевались тогда воришки, когда узнали, что и как! Так просчитаться умудрились!
– Креста на них нету! Господи! – Окрошка перекрестилась.
– А в городе что творится?! – вздохнула Павловна.
Егор признался:
– Я бы в городе не жил. Некультурные потому как люди там: тот раз, когда был в городе, никто со мной не поздоровался… Я «здрасте», а они хоть бы хны… бегут сломя голову… С Леонидом тот раз ехали на его легковике… «Полицейских» этих наложили по всему городу – прыг-скок, скок-прыг… Как на тракторе едешь… А я вот думаю – почему наложили их, полицейских, сплошь и рядом?.. Не догадываетесь?
Старухи переглянулись.
– Не хотят работать сами гаишники… Мы же, чтобы огороды не сторожить, чучела выставляем… а они – этих «полицейских»… – призадумавшись, Егор тихо произнес. – Радуйтесь, бабы, что у нас есть своя маленькая, тихая деревенька… Красота какая вокруг, а!..
– Бог нас не обидел… – сказала Окрошка.
– Только не все это ценят… – произнесла Петровна, встала и ушла в избу. С оставшимися пирожками.
Егор, вскинув на плечо косу, глянул на Окрошку:
– Ну, пошли, что ли?
7.
Егор переживал за Аньку. Как же – единственная дочь, и у той семейная жизнь дала трещину. Вспомнил он ее и сегодня, а она возьми и заявись. Зашла в избу какая-то грустная и задерганная. Сразу к ведру с водой.
– Не пей эту воду – застоялась она, – предостерег дочь старик. – У Петровны живу, там ем и пью.
Анька не послушалась, жадно опорожнив содержимое кружки, сказала:
– А если и сдохну, отравлюсь – ну и пусть некоторые порадуются! Сволочь!
– Ты откуда вся такая?..
– От верблюда, отец! От него!
– Я серьезно спрашиваю! – повысил голос Егор. – Вид-то у тебя… Ты что, дома не ночевала?
– А можно сказать, что и так. Нету, нету у меня больше дома! Как тебе это нравится?
– Погоди, погоди… что-то я ничего не пойму.
– А чего тут понимать, батя? Лёнька выдворил… и все вещи мои на лестничную площадку выставил.
– На Лёньку не похоже – самостоятельный мужик, кажется?
– А мне не кажется!
– Доигралась.
– Хватит! Хоть ты оставь меня в покое!
– Доигралась. Дохулиганилась, моя хорошая. А внучка, Вероника, где? Что, и ее выдворил?
– Она с ним осталась…
– Сама? Или Леонид не отпускает?
– Поди там разбери!
– А я знал, я чувствовал, что всё так у тебя кончится. Сны видел нехорошие… Гулёна ты, Анька. Леонида не виню. Гулёна. Вот и добилась своего. Не хнычь, а все, как есть, рассказывай. От меня все равно ничего не спрячешь.
– Да. Я знаю.
– Ну-ну!
– Сережу я полюбила…
– А чем Леонид плох? Не пьет, не курит…
– Не могу объяснить, пап… А Сережа, наоборот, и пьет, и курит… а я его полюбила… Обещал со своей развестись…
– Дальше в лес – больше дров, ну-ну.
– Обманул он меня, папа. Нас, оказывается, любят, когда мы замужем…
– Понимаю. Но из квартиры-то тебя не может так просто вышвырнуть Леонид?
– В том-то и дело, что может.
– Отсуди!
– Ему мать подарила. А я не знала… Подарок есть подарок – его не заберешь… Сейчас всё пропало… всё рухнуло… И я осталась…
– … у разбитого корыта.
– Да. Буду проситься назад в свое общежитие.
– А то бери вон нашу хату и живи?
– Тоже скажешь! И между Павловной и Окрошкой на скамейке семечки щелкать – да?
– Эх, жизнь, жестянка! Ну, а ко мне чего приехала?
Анька – удивленно:
– А к кому, пап? У меня же больше нету никого…
Егор прижал к себе Аньку, погладил ее волосы шершавой ладонью, произнес:
– Ох и горе вам всем будет без Егора. А когда меня не станет, к кому приедешь?
– Не знаю… Не знаю, пап… Живи долго…
– На машине прикатила? Что-то я не слыхал вроде бы?..
– Одна беда не приходит… и другую с собой приводит…
– Все понятно. Ну так что будем делать?
– Сначала ремонтировать машину… Поможешь? В аварию попала…
Старик начал собираться в агрогородок – там сберкасса. А дочке заявил:
– А потом тебя, Анька, надо ремонтировать. Обязательно. Витька не нашелся случаем?
– Не отвечает уже долго…
– Непутевый. Ох и непутевый! Ну что, пошли пешью?
– А сколько тут до агрогородка? Пять километров каких.
– Это для тебя пять, а для меня уже и все пятнадцать будет. Сниму, так и быть, что скопил на смерть. На лавке, небось, долго лежать все равно не буду. Свет не без добрых людей.
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 38
