В ее спальне горел ночничок. Этот слабый огонек манил его как маяк. И Шон не выдержал искушения. Он вошел в комнату, сел на кровать и огляделся. Спальня была выдержана в зеленовато-палевых тонах. Покрывало представляло собой изящное сочетание цветочного орнамента и кружев — творение рук самой Дейзи.
Шон вспомнил: эта комната — первое, что она захотела изменить в доме после смерти Мэтта. Они с Роном, отказавшись от услуг профессионалов, целую неделю занимались малярными работами, решив хоть этим смягчить душевную боль Дейзи. Но ни один из них не понимал тогда, какой глубокой и какой долгой окажется эта боль.
На ночном столике стояла фотография — он, Мэтт и Рон. Три мушкетера, неразлучные даже после смерти одного из них. Нравится ему или нет, но Дейзи всегда будет видеть его в том же свете, что и Мэтта.
У них, близких друзей, были одинаковые симпатии и антипатии. Черт побери, им даже нравился один тип женщин! Пример тому — Дейзи. Неудивительно, что она не хочет связывать свою судьбу с человеком, который чрезвычайно напоминает ей мужа.
Шон сжал рамку фотографии с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
Будь ты проклят, Мэтт! Почему проблемы, которыми ты мастерски умел заполнить свою жизнь и жизнь своих близких, не ушли вместе с тобой?! — подумал он и тут же устыдился.
Удивленный собственной яростью, Шон со стуком вернул рамочку с фотографией на место. Он стоял, засунув пальцы в карманы джинсов, и не знал, куда себя девать. В комнате ощущался слабый запах камелии, который всегда сопровождал Дейзи и удивительно соответствовал ее нежному облику. Аккуратно сложенная шелковая ночная рубашка поджидала на кровати свою хозяйку. На туалетном столике расположился набор щеток для волос. И Шон представил, как Дейзи неторопливыми плавными движениями расчесывает свои роскошные волосы.
Он резко нажал на выключатель, и комната сразу погрузилась во тьму, такую же беспросветную и унылую, как его мысли. Зазвонил телефон.
Шон радостно встрепенулся — вдруг это Дейзи решила поинтересоваться, как тут Реджи.
Быстрыми шагами он направился в кухню, где стоял ближайший телефонный аппарат. Однако его радость оказалась преждевременной. Звонил Рон.
— Где Дейзи? — спросил он без предисловий.
— Ее нет, — так же коротко ответил Шон. Зная, что друг способен читать его мысли, он решил свести разговор к минимуму. Может быть, тогда Рон не успеет разобраться в истинной причине его скверного настроения. — А я в данный момент играю роль няни.
— Понимаю… Моей сестры нет дома в субботу вечером, а ты пасешь моего племянника. Позволю себе высказать предположение: Дейзи ушла на свидание.
Шон выругался себе под нос: чертов флик!
— С антикваром, не так ли? — не отставал Рон.
Игнорируя его вопрос, Шон сказал:
— Когда она вернется, я передам, что ты звонил.
— А ты знаешь, когда она вернется? — ехидно осведомился тот.
— Нет, не знаю, — сквозь зубы процедил Шон. — А теперь, если у тебя все…
— Слушай, старик, и долго ты еще будешь ходить вокруг да около?
Шон помассировал точку между бровями, чтобы унять пульсирующую в голове боль.
— Не понимаю, Рон, о чем ты говоришь?
— Я говорю о Дейзи. Когда ты собираешься сдаться и сказать наконец о своих чувствах?
Шон вздохнул.
— Я уже сказал. Ей это показалось неинтересным.
На другом конце телефонного провода установилась тишина. Потом Рон задумчиво промолвил:
— Я знаю свою сестру. Скорее всего, ты чего-то не понял или не все мне сказал.
Шон молчал.
— Это связано с Мэттом? — осторожно спросил Рональд.
— Нет, — солгал Шон и поморщился, уловив в своем голосе нотку безнадежности.
— Если это так, — продолжал Рональд, не обратив внимания на его ответ, — то она напрасно тянет время. Мэтт мертв. Никакая скорбь не вернет его.
— Хорошо, если бы все было так просто, — пробормотал Шон.
— Но ты ведь не собираешься сдаваться, а?
Шон снова вздохнул, не зная, что сказать.
— Понимаешь, я до смерти не хочу, чтобы моя сестра связала свою жизнь с этим торговцем антиквариатом. Тебе нужно сделать что-то, чтобы изменить ее настрой. Да побыстрее.
Шон поднял брови.
— Послушай, Рон, я стараюсь изо всех сил. Но Дейзи одна из тех женщин, которым не угодишь, хоть в лепешку расшибись. Честно сказать, я уже в растерянности.
— Вот черт! Ну почему в нашей семейке все идет кувырком?! — Рональд шумно вздохнул. — Я думал, хоть у моей сестры есть толика здравого смысла. У меня-то его, наверное, отродясь, не водилось.
Шон встревожился. Рональд никогда не смотрел на жизнь в таких мрачных тонах.
— В чем дело, дружище? Еще какие-нибудь неприятности?
Рональд помолчал, затем, видимо справившись с собой, ровным, бесцветным голосом сказал:
— Помнишь, письмо в редакцию, которое я написал?.. Ну, что полиция должна одинаково относиться ко всем нарушителям закона, будь то даже родственники крупного городского чиновника… Так вот, редактор решил сделать из него статью. Она появится в завтрашнем номере. Мое начальство считает, что это может вызвать нежелательную дискуссию.
— Ты шутишь?
— Хорошо, если б так. — Рональд издал сухой безнадежный смешок. — Я думал, все закончится легким шлепком, но, видать, они решили раздуть эту историю. Во вторник мне надлежит явиться в комиссию по дисциплинарным расследованиям.
Шон присвистнул.
— Ну и дела… Я могу чем-нибудь помочь?
— Расскажи обо всем Дейзи. Не хочу, чтобы завтрашняя статья в газете свалилась на нее как снег на голову.
— Непременно расскажу, — пообещал Шон с прежней безнадежностью в голосе — разговор с Рональдом оптимизма не прибавил. — Не забудь, мое предложение насчет пляжного домика остается в силе. Поживешь там как в раю: никаких газет, никакого телевидения, ничего, кроме чаек и шума волн.
Рональд издал долгий прерывистый вздох.
— Спасибо, старина. Буду иметь в виду. А ты, между прочим, вникни в то, что я говорил о сестре. Дейзи заслужила немного счастья, и от тебя зависит, получит ли она его.
— Да, сэр! Будет сделано, сэр!
— Ну тогда пока.
— Пока.
12
Не в силах проглотить ни кусочка, Дейзи водила вилкой по тарелке. Она никак не могла выбросить из головы, как обиженно и недоуменно смотрел на нее Шон, когда она закрывала за собой дверь. Наверное, он до последнего момента не верил, что она уйдет на свидание, оставив его сидеть с ребенком. Как же жестоко она с ним поступила!
