Борзекс теряет терпение, запихивает шарф в сумку:
— Я жду объяснений!
— Это не мы. — Полицейский чувствует себя раскованно. — Тайные обыски не по части Криминальной полиции. Тем более что я могу сделать это совершенно открыто, и вам это известно. А вот тайные агенты наших крупных предприятий…
Борзекс, не зная, что возразить, старается не смотреть на Париса, потом открывает было рот, но решает промолчать.
Парис же усиливает натиск:
— Если в вашей квартире действительно кто-то рылся, не лишним будет порекомендовать вам быть осмотрительной. Во всей этой истории есть уже один труп, и вы, как никто, в курсе.
Не говоря ни слова, Борзекс поворачивается спиной к Парису и очень быстро удаляется к выходу с кладбища.
Парис следит за ней, пока она не исчезает из виду. «Итак, кто-то побывал у нее в квартире. Теперь она знает, кто это, и боится. Но этот страх не заставит ее со мной говорить, и я обложен со всех сторон».
Церемония закончилась. Зал крематория пустеет, все выходят на эспланаду, толпятся вокруг родственников Субиза.
Парис видит, как Моаль вертится вокруг присутствующих. Подзывает журналиста, тот подходит.
— Через полчаса в баре «Фар» на площади Бастилии.
Моаль не скрывает своего удивления и удовольствия.
Парис устроился в глубине зала, недалеко от сортира. В это время в баре никого нет, только официант, который накрывает обеденные столы. Рядом с чашкой кофе со сливками кипа ежедневных газет, раскрытых на странице со статьями, повествующими приблизительно одну и ту же историю об убийстве Субиза, экотеррористическом следе и возможной связи этих экологов со Шнейдером. Парис заказал бутерброд с маслом и ветчиной — после похорон всегда хочется есть. Взгляд полицейского блуждает в пространстве: встреча с журналистом — сплошная импровизация, просто так вышло. Что он скажет? Очевидно, как можно меньше, но и этого хватит, чтобы тот что-нибудь написал.
Моаль пунктуален.
Парис приветствует его улыбкой, приглашает присесть. Показывает на газеты:
— Вы делаете из этих экологов настоящих злодеев-террористов. Я слушал утром радио. И там то же самое. Все повторяют вашу историю: убийство Субиза, след радикально настроенных зеленых, Шнейдер в ловушке. Практически других вариантов нет. Вы должны радоваться.
— А я и радуюсь.
— Вам не кажется, что экотеррористы — версия, конечно, отличная, только костюмчик слегка великоват для Скоарнека и его приятелей?..
Подходит официант. Моаль заказывает эспрессо. Парис еще чашку кофе со сливками. Молча ждут заказа.
На лице Моаля играет улыбка, когда он перелистывает газеты.
— Так вы считаете, что Скоарнек не имеет отношения ко всей этой истории с Субизом? Тогда я вас слушаю, майор. И конечно, я вас не встречал, и вы мне ничего не говорили.
— Я этого не говорю. Но у полиции есть и другие версии, и мне странно, что газетчики сосредоточились только на этой. У меня даже возникает вопрос: почему это происходит?
— Потому что про другие нам ничего не известно. Все в ваших руках…
— Почему, например, не любовница Субиза? Она юрисконсульт ПРГ. Труп обнаружила она. Обстоятельства ее знакомства с полицейским агентом, внедренным в Комиссариат по атомной энергетике, по крайней мере вызывают вопросы. Вам бы покопаться вокруг «Серкль д’авиасьон».
— ПРГ, Комиссариат… Какая между всем этим связь?
Парис встает, оставляет на столе деньги:
— Пока не знаю. Но узнаю обязательно.
Парис прощается и отправляется к Жюльену Курвуазье, где все еще идет обыск.
Перед домом 18 он натыкается на делопроизводителя их группы Анж Баллестер, укладывающую изъятые в машину вещественные доказательства.
— Ну, что похороны?
— Народу было много. Любопытно. Ну а у нашего пирата что?
— Барахтаемся в грязи. Еще один, которого так и не научили, что в комнате нужно убирать.
— Это ладно. Но что-то конкретное есть?
— Документы, компьютерные примочки. Мы забрали все что можно, разбираться будем позже. Ах да, есть, кажется, кое-что о его сестре.
— Пресловутая анархистско-богемная семейка, в которой даже родители не знают, где их дочь?
— Так точно. Она, похоже, живет в сквоте в Монтрё.
— Надо бы нанести визит?
— Конечно, намечается. Есть и еще хорошая новость: вычислено место, откуда звонили в последний раз с одного из мобильников трех наших беглецов.
— Наконец-то! Кто звонил?
— Девушка. В субботу. Она активировала телефон где-то на берегу Сены. Дюран должен отправиться туда днем.
Парис одобрительно кивает:
— Перейра там?
— Да. Ты к нему поднимаешься?
Парис удовлетворенно кивает и направляется ко входу в здание. Один из офицеров бюро сбора информации докладывает ему, что группа, выполняющая скрытое наблюдение в тринадцатом округе, только что заметила, как Джон-Сейбер поднялся к Скоарнеку. Ребята спрашивают, что им делать.
На губах Париса появляется улыбка.
— Пусть они мне его берут прямо на месте. Тепленького. Я еду.
С мигалкой на крыше машины, по полосе для автобусов — меньше чем за десять минут Парис пересекает Париж с одного конца на другой и оказывается на Альпийской площади. Англичанин ждет его в холле здания под ненавязчивым надзором полицейского. Мужик уже не так безмятежен: ссутулился, лицо осунулось. Похоже, понял наконец, в каком дерьме оказалась его дочь. Не факт, однако, что он от этого станет более покладистым.
— Месье Джон-Сейбер, вы позволите мне подвезти вас до гостиницы?
— А у меня есть выбор?
— Конечно. Я могу также отвезти вас к нам на набережную Орфевр, в дом тридцать шесть, для дачи показаний по всей форме.
Обменявшись взглядами, оба направляются к машине.
Нил держится настороже. Существует ли связь между этим полицейским из Криминалки и двумя вчерашними амбалами? По опыту он знает, что, если не понимаешь, что к чему, лучше помолчать.
— От дочери по-прежнему ничего?
— Ничего.
— А как вы достали адрес ее приятеля?
— О котором я узнал, лишь приехав в Париж.
— Для ресторанного критика у вас большие возможности.
Нил предпочел промолчать и не отвечать на скрытый вопрос.
— Этот парень, — продолжал Парис, — ввязался в поганую историю, в которой есть труп.
— Вы мне это уже говорили. И я читаю газеты.
На радио, на телевидении, в прессе имя Скоарнека постоянно соседствует со словом «терроризм», а с нынешнего утра вместе с его именем употребляется и другое — одного из двух наиболее вероятных кандидатов на президентских выборах. Дело воняет политическими махинациями, и дочь этого человека в нем замешана. And when the shit hits the fan…
