Харди начал постепенно приходить в себя. Он встретил холодный, жесткий взгляд Террелла и понял, что ему необходимо тут же сочинить историю, правдоподобную настолько, чтобы Террелл поверил и не отправил его в газовую камеру.
– Шеф, вчера вечером они пришли сюда, – начал он рассказ. – Меня не было дома, и Джек и Мо угрозами заставили Джину открыть им дверь. Когда я вернулся, они сообщили мне, что это они убили Хенекея. Он обманул их в каком-то деле, суть которого они мне не объяснили. И потребовали от меня денег для побега. Я, конечно, поначалу отказывал, но что я мог поделать? Они пригрозили, что, если я их не послушаю, они отомстят мне за это – отыграются на Джине. А когда такие люди, как они, угрожают, то всегда выполняют свои обещания. Мне пришлось достать для них деньги. А потом явился Лепски. Они слышали, как Лепски сказал мне, что оставляет дежурить за дверью двоих полицейских. Как только Лепски ушел, они вынудили Джину выйти в коридор и отвлечь внимание Уильямса. Потом Мо выскочил и убил вашего парня.
Драматическим жестом Харди положил на стол револьвер.
– Я застрелил Джека и признаюсь вам в этом. Я схватил оружие и выстрелил в тот момент, когда он уже начал спускаться в лифте.
В начале шестого Террелл узнал от Лепски, что тот встретил в квартире Ли Харди миссис Валери Бурнетт, которая выдавала себя за репортера газеты «Майами сан».
Террелл устал и был озабочен: Мо Линкольн снова ускользнул от него. Они арестовали Харди, обвинив в убийстве Джека, но адвокат Харди быстро освободил его под залог. Харди утверждал, что он убил Джека только потому, что тот собирался застрелить Джину. Девушка подтвердила его показания, и полицейским не оставалось ничего другого, как освободить Харди.
Сперва Террелл не хотел верить, что Валери выдавала себя за репортера «Майами сан», но, когда наконец Лепски убедил его в этом, сел в машину и поехал в отель «Спэниш Бэй».
Валери приняла его в своей гостиной.
– Очень жаль, что мне приходится беспокоить вас, – начал Террелл. – Но один из моих сотрудников сообщил мне, что он застал вас в квартире Харди. Это правда?
Валери села и спокойно посмотрела на него:
– Да, я была там. Дело обстояло так: мисс Мэри Шерек хотела уехать домой к родителям, но у нее на это не было денег. Мне стало жаль ее, и я купила у нее репортерское удостоверение. Вероятно, я не должна была этого делать, но мне стало очень жаль ее и нужен был какой-нибудь предлог, чтобы дать ей нужную сумму денег.
– Репортерское удостоверение передаче не подлежит, – строго проговорил Террелл. – А почему вам, собственно, пришла в голову мысль купить его?
Валери сделала неопределенный жест рукой:
– Боюсь, вам будет трудно это понять. Вы ведь не можете поставить себя на мое место. Видите ли, я богата и ничего не делаю. И меня всегда интересовали преступления. – Она улыбнулась. – Убийство этой девушки, Сью Парнелли, очень меня заинтриговало. Я читала об убийстве в газетах, и, когда разговаривала с Мэри Шерек, репортером «Майами сан», мне вдруг в голову пришла мысль, что было бы неплохо и, должно быть, очень интересно познакомиться с теми людьми, которые причастны к этому делу. Удостоверение же репортера давало мне право прийти к ним и запросто побеседовать. Итак, я поддалась своему искушению и купила это удостоверение. Вероятно, вам это покажется странным, но люди, у которых много денег и мало занятий, делают такие вещи просто ради собственного развлечения.
Террелл пристально смотрел на Валери. Он не верил ни одному ее слову. Но он знал, что должен вести себя очень осторожно.
– Это была очень глупая и очень опасная выдумка, миссис Бурнетт, – наконец сказал он.
– Я с вами согласна. Очень жаль, что я доставила вам столько хлопот. Будьте так добры и отнеситесь к этому как к причуде глупой, избалованной женщины.
Но Террелла нельзя было так просто одурачить.
– Когда вы были в той квартире, вы знали, что там находятся двое убийц?
– Конечно не знала.
– Могу я теперь забрать у вас репортерское удостоверение?
– Вы ведь не собираетесь причинять этой девушке неприятности? – вздрогнула Валери. – Во всем этом только моя вина. А удостоверение я разорвала, когда вернулась в отель.
Решив больше не настаивать, Террелл переменил тему разговора:
– Еще кое-что, миссис Бурнетт. Как мне стало известно, вы заплатили Гомеру Хейру двадцать тысяч долларов якобы в виде аванса, как он сам заявил мне. Это дело меня не касается, но я считаю своим долгом предупредить вас, что Хейр – ненадежный и нечестный человек.
Он помедлил некоторое время, потом продолжил:
– У меня сложилось такое впечатление, что Хейр шантажирует вас. Сейчас у меня появился самый подходящий случай упрятать этого мошенника на четырнадцать лет за решетку. Если у вас есть какие-нибудь сведения, которые могли бы послужить для меня руководством к действию, я сохраню их в полной тайне. Вы можете быть в этом уверены. – Он замолчал и быстро добавил: – Вам действительно нечего сказать мне?
Валери похолодела. Молча она смотрела на Террелла, потом с трудом выговорила:
– Я дала деньги Хейру для того, чтобы он провел для меня одно чисто личное расследование. – Она поднялась. – Очень мило с вашей стороны, что вы хотите помочь мне, но я в этом не нуждаюсь. И извините меня за глупый поступок.
Террелл прищелкнул языком и тоже встал:
– Ну хорошо, миссис Бурнетт. Если вы все-таки измените свое решение, вы знаете, где меня найти.
На полпути к двери он остановился:
– К сожалению, на этом дело для вас еще не кончается. Мы будем судить Харди за убийство, и, возможно, он попросит вас выступить как свидетельницу. Я совсем не убежден в том, что вы сказали мне правду. Подумайте об всем еще раз. Многие убеждались в том, что лучше иметь меня на своей стороне, чем на противной.
Террелл вышел из комнаты и тихо прикрыл за собой дверь.
Вечером, в четверть восьмого, Гомер Хейр, Сэм Карш и Луцилла собрались на семейный совет.
Карш только что вернулся из клиники, где обрабатывали его ссадины и шишки. Более семи часов ушло у него на то, чтобы оправиться от полицейского обращения и вернуться домой. Даже и сейчас еще он временами прикладывал к глазу кусок льда и стонал, но это не производило особенного впечатления ни на Хейра, поглощавшего своего цыпленка, ни на Луциллу.
– Я с самого начала говорила вам, что это дело мне не нравится, – заявила Луцилла. – А теперь вот тебе и на!
– Террелл просто блефует, – сказал Хейр, не переставая жевать. – Я сказал ему, что это гонорар, и ему не удастся ничего доказать. Бурнетт побоится говорить. Так почему же вы так волнуетесь?
– Тебе хорошо говорить, – заскулил Карш. – А погляди на меня. Эти выродки избили меня, и знаешь, что они мне говорили? Они обещали брать с меня штраф за превышение скорости каждый раз, когда увидят меня за рулем. Посмотри, как они отделали мой глаз.
