Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
Убийство гвардейцев было необходимостью, — уговаривал он себя раз за разом. Уничтожения альбиноса было не избежать. Но отравление кузнеца… это совсем другое дело. Умирающий в Слепой Ветке Лютик — топором в живот получил именно он — пел как по нотам, надеясь на милосердие. Не знал, дурак, что дни его — вернее, минуты — и так сочтены. От таких ран еще никто не выживал, даже во времена, когда существовали настоящие госпитали. Сорвать маску с его лица, после того как он замолчал, было актом милосердия, а не жестокости.
Но, прежде чем это случилось, парень рассказал обо всем, что произошло тем утром. Когда Помнящий вышел на поверхность, Лютика вызвали в зал приемов, и вместе с остальными гвардейцами он пошел со своим шефом в кузницу. Там он стал невольным свидетелем разговора альбиноса с кузнецом. Если верить его докладу, а борясь за жизнь, он наверняка не врал, Станнис с самого начала подзуживал Белого — и именно он был главным и единственным автором идеи использовать несчастный случай с Ловкачкой для окончательной расправы с Учителем. И именно он рассказал альбиносу о пути, которым должны были эвакуироваться Помнящий и его сын.
«Вот ведь гнида», — подумал Учитель. Но он так и не мог понять, зачем кузнец помогал ему в бегстве от угрозы, которую сам же и создал. Чего хотел таким-то образом добиться? Уничтожить свой собственный план? Это не имело никакого смысла.
Водоворот такого рода мыслей еще долго клубился в голове, но усталость все же победила, и Учитель закрыл глаза.
* * *
Из полутьмы выплывало лицо умирающей женщины. Прядки светлых кудряшек заслоняли ее лоб до самых бровей. Приоткрытый рот наполняла быстро темнеющая, вспененная кровь. Сильно накрашенные веки раскрывались все шире, глаза стекленели. Грудь, обтянутая ярко-желтой блузкой, застыла на половине хриплого вдоха. От простреленной щеки все еще поднималась струйка дыма.
* * *
Вспотевший Учитель сорвался с постели. Сон как рукой сняло, и вряд ли теперь он вернется, как бы Помнящему ни хотелось иного. Внутри школы царила непроглядная тьма. Такая же стояла и в туннеле. Теперь, после того как убрали грибы, ничто не разгоняло тьму в этой части подземелья. Помнящий нащупал лампу, взвесил ее в руке. «Легкая, весь жир уже выгорел…» Это означало, что проспал он как минимум пять часов.
Он встал.
«Сон не вернется, а если так, то самое время покинуть это место, на этот раз — навсегда».
Он разбудил Немого, потом приготовил скромный завтрак. Они съели оставшуюся от ужина прекрасную ветчину из молодого шарика — отчасти, была это награда за предупреждение про неонки, — запили ее несколькими глотками воды тройной фильтрации, которую Учитель пропустил через песок и уголь еще до того, как лег спать, чтобы сделать запас на дорогу.
По второму разу приготовились они уже лучше, поскольку отправлялись одни, без проводников и шансов на помощь извне. К счастью, визит в Слепую Ветку позволил им добыть немалый запас самой ценной в подземелье валюты. В рюкзаке Немого находились пара десятков новеньких угольных фильтров. Часть из них они используют во время путешествия поверху, а за остальные купят необходимые вещи, информацию и… доброе отношение встреченных по дороге людей. Этой же цели послужит и взятый из бокса Горлума алкоголь — несмотря на искренний и громкий протест Гвоздя. В том числе, была тут почти полная литровка жидкого золота, как называли редкий, как единорог, довоенный виски. Еще две бутылки водки Учитель в эту ночь отдал местным контрабандистам за горстку ценной информации.
Они покинули анклав Иного через южный выход еще до того, как объявили побудку. Гвардейцам сказали, что выходят пораньше, поскольку хотят передать весть в лежащие в отдалении анклавы. И это не было полностью ложью. Помнящий собирался предупреждать всякого, кого повстречает по дороге, — по крайней мере, на первом отрезке своего пути.
Прежде чем покинуть школу, он внимательно рассмотрел карту Вольных Анклавов, в поисках простейшей и наиболее безопасной дороги на юг, к лежащему там городу в городе. Им был Новый Ватикан, подземный религиозный доминион, известный снаружи под куда менее громким именем церковного государства. И это не было ошибкой или оговоркой. Вскоре после Атаки, когда во всем городе царил хаос, а тысячи людей искали своё место в подземельях, немногочисленные церковники и священники заложили основу своих новых владений. По их призыву на восток города пришли толпы наиболее пылких и при этом испуганных верующих, привлеченных пламенными речами десятков миссионеров, бродящих лабиринтом каналов и ищущих среди спасенных тех, в ком еще тлел жар веры. Звали их прибыть на территории, которые Церковь веками считала своими, — на святую, стало быть, землю. Территории те тянулись от границы Пепелища, которое почти достигало Тумского острова, едва ли не до Щитницкого моста и русла Старого Одера. На юге границу Нового Ватикана очерчивала река, на севере она шла по улице Сенкевича, чтобы за старым Ботаническим садом повернуть на юг к Вышинского, а потом оттолкнуться к востоку и через Грюнвальдскую площадь снова добраться до рухнувшего Щитницкого моста, за которым лежали территории, оккупированные лекторцами.
Сперва управляемый духовными город был открыт для всех, однако со временем власть там перехватили самые пылкие последователи фундаментализма, которым хватило неполных пять лет, чтобы извратить каждую из идей, которую ранее пропагандировала Церковь. Это они называли свой домен Новым Ватиканом, решив, что Столица Петра перестала существовать, это они выбрали Сверхпапу — на всякий случай провозгласив его кем-то большим, чем Святой Отец — и Сверхпапа этот сделался официальным духовным предводителем всех уцелевших. Когда же оказалось, что большинство вроцлавцев с прибором клали на издаваемые им запреты и поучения, Томаш II покарал их, приказав замуровать большинство каналов, ведущих на территорию Нового Ватикана, и оставить к северу лишь одни большие ворота — старый Грюнвальдский Пассаж, — чтобы получить полный контроль над идущими с юга на север торговыми путями.
Пройти через те места в последнее время было сложнее, чем верблюду пройти в угольное ушко, если уж держаться библейской терминологии. Но сталкеры не были бы сталкерами, когда бы не нашли способ обойти возникнувшие проблемы. Карта кузнеца показывала два альтернативных пути, которыми обитатели Вольных Анклавов могли незаметно пробраться по ту сторону границы, причем только один из них шел вблизи от важнейшего прохода. Выбраться с острова, на котором лежали Новый Ватикан и Вольные Анклавы, было возможно одним лишь способом. Путникам нужно было дойти до одного из двух мостов, соединяющих церковное государство с нейтральными землями и с находящейся там границей города.
«Так близко — и как же далеко», — подумал Учитель, идя по освещенному синим светом туннелю. От пассажа его отделяла пара сотен метров по прямой. До войны он добрался бы до руин торговой галереи за несколько минут, не слишком при этом спеша, а нынче его ожидала многочасовая переправа тесными коллекторами. Чтобы добраться до ближайшей из нелегальных дорог, ведущих на территорию церковного государства, ему пришлось бы обойти половину района.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
