— Пришлите Силу в мою комнату, — сказал он и вышел.
К тому времени, как охранник пришел к нему, Атрет уже оделся в новую тунику и застегивал кожаные ремни своего тяжелого пояса.
— Мы идем в город, — сказал он Силе, взял свой кинжал и засунул его в ножны.
— Я позову еще охрану, мой господин.
— Нет. Я пойду только с тобой. Много охранников привлекут внимание. — Атрет засунул кинжал за пояс и надел длинную арабскую одежду. — Рицпа взяла то, что я должен вернуть.
— Рицпа? Но она была здесь недавно.
Атрет резко повернулся к нему.
— Здесь?
— Да, у ворот, не больше часа назад. — Его лицо заметно побледнело. — Сказала, что хочет поговорить с тобой, но я отослал ее.
— И ничего мне не сказал?
Сила стоял, как каменный, с бледным лицом.
— Ты ведь выгнал ее, мой господин. Твои приказания были очень четкими.
Атрет от злости не мог найти слов. Но через секунду к нему вернулся дар речи:
— Где она сейчас? Говори, идиот!
Сила перевел дух.
— Она ушла, мой господин.
— Куда она ушла?
— Не знаю, мой господин, — заикаясь, сказал Сила. — Она повернулась, а я закрыл ворота.
Атрет схватил его за горло, внутри у него все кипело.
— Тогда иди и найди ее, и побыстрее, — произнес он сквозь зубы и отшвырнул охранника от себя.
Сила тут же выбежал, и звук его кингулы громко разносился по вилле, когда он бежал вниз по коридору. Атрет вышел на балкон и уставился на дорогу. Рицпы нигде не было видно. Выругавшись, он снова вернулся в спальню. Раздражение закипало в нем, он сорвал с себя арабскую одежду и разразился проклятиями на германском языке.
В доме все было тихо. Разумеется, все слуги попрятались по углам.
Атрет снова вышел на балкон. Ворота оставались открытыми. Сила бежал по дороге, ведущей в город. В отчаянии Атрет стиснул зубы.
— Атрет, — услышал он вдруг тихий голос за спиной. Обернувшись, он увидел Рицпу, стоявшую на пороге его комнаты, приложив палец к губам. Входя, она тихо закрыла за собой дверь.
Раздосадованный тем, что при ее появлении его сердце забилось чаще, Атрет был немногословен:
— Ты опоздала!
Рицпа удивленно засмеялась.
— Но мне оказали у ворот не очень приветливый прием. Пришлось пробираться сюда тайком.
Внутри у Атрета по–прежнему бушевали эмоции. Рицпа раскраснелась, ее глаза горели. Но самым худшим было то, что она казалась спокойной, умиротворенной, в то время как он эти два дня места себе не находил.
— Сила сказал, что не пустил тебя. Как же ты пробралась сюда?
Он говорил таким тоном, как будто не хотел ее возвращения.
— Кто–то оставил задние ворота открытыми, — Рицпа развязала шаль, проходя через комнату. — Ты?
— Упущение, — произнес он. Ему это и в голову не пришло, когда он сегодня прошел через заднюю дверь, возвращаясь из леса.
Рицпа улыбнулась Атрету, положив Халева на его огромную постель.
— Если бы она была закрыта, я бы перебралась через стену. — Его сын радостно засмеялся и задергал ножками, почувствовав неограниченную свободу.
— А я уже собрался было тебя искать, — сказал Атрет, дотронувшись до ее талии и отстраняя в сторону, чтобы подойти и взять на руки сына.
Рицпа обратила внимание на нож у него за поясом.
— Ты собирался перерезать мне горло, как только меня найдешь?
— Не исключал этого, — сказал Атрет и улыбнулся малышу, пытавшемуся ухватиться за его волосы. Он уткнулся носом в шею мальчику, явно радуясь тому, что сын снова с ним.
— Теперь ты видишь, Атрет, что можешь доверять мне.
— Возможно, — сказал германец, не глядя на Рицпу. — Ты сдержала свое слово. На этот раз. — Он снова положил Халева на постель. Вынув из–за пояса кинжал в ножнах, он бросил его рядом с сыном. Халев повернулся на бочок и дотронулся до кинжала.
— Что ты делаешь? — испугалась Рицпа и тут же бросилась к постели, чтобы забрать эту «игрушку».
Атрет схватил ее за руку.
— Не мешай ему.
— Я не позволю! — Рицпа попыталась вырваться.
Атрета поразило то, какие у нее хрупкие кости, и он старался быть осторожнее, чтобы не сломать ей руку.
— У него все равно пока не хватит сил, чтобы вынуть кинжал.
— Ребенку не нужны такие игры, — сказала Рицпа и попыталась дотянуться до кинжала другой рукой. Атрет оттащил ее назад. Она взглянула на него и замолчала. Он смотрел своими голубыми глазами в ее черные глаза. Она не могла понять, о чем он думает, да и не знала, хочется ли ей это понять. В его взгляде можно было прочесть многое, о чем она предпочитала не думать.
— Он — сын воина, — сказал Атрет, глядя на ее губы, — и когда–нибудь он сам станет воином.
— Не стоит обучать его этому с семимесячного возраста.
Атрет едва заметно улыбнулся, проведя большим пальцем по гладкой и мягкой коже ее запястья. Потом он отпустил ее руку. Рицпа тут же отвернулась, взяла у Халева кинжал и положила его на столик возле кровати. Халев, лишенный новой интересной игрушки, перевернулся на спину и нетерпеливо закричал. Рицпа тут же вынула из складок своего пояса деревянную трещотку и потрясла ею над мальчиком. Звук трещотки отвлек Халева, но когда она вложила погремушку ему в руку, он немного потряс ее и швырнул так, что она пролетела мимо головы Рицпы.
Атрет довольно ухмыльнулся.
— Да-а, это мой сын.
— Действительно, — сухо согласилась Рицпа, наблюдая за тем, как личико Халева постепенно краснело и он начинал кричать все громче.
Атрет сжал губы. Он снова взял со стола кинжал и показал его Рицпе.
— Он в ножнах, — сказал он, — видишь?
После этого он опять положил кинжал рядом с Халевом. Когда Рицпа снова попыталась отобрать его у ребенка, он схватил ее за руку и повернул к себе.
— Оставь его. Он не причинит этим кинжалом себе никакого вреда. Лучше расскажи мне, что ты узнала за эти два дня.
Рицпа вздохнула, но больше не пыталась забрать оружие у ребенка. Атрет все равно снова даст ему этот кинжал.
— Мы можем отплыть в Рим завтра утром, на рассвете. Сейчас самое главное для нас — добраться до корабля.
— Хорошо, — сказал Атрет, впервые за долгое время почувствовав удовлетворение. Он отправится домой! — Значит, тех денег, что я тебе дал, оказалось достаточно.
— Их хватит только на часть пути, но тебе нечего беспокоиться. Иоанн и остальные позаботятся о средствах на оставшуюся дорогу.
