Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
Я не знал правильного ответа на этот вопрос. Я вообще теряюсь в стрессовых ситуациях; вас это вряд ли удивит. Короче, я попытался выдавить «Нет», но в горле пересохло от страха, и я смог издать лишь писк. А выглядел я при этом так, словно меня вот-вот вырвет. Потому как, честно говоря, было страшно думать, на что способен этот чокнутый татуированный псих, узнай он, что мы разоблачили его противозаконные делишки. Я сидел там и думал, что хотя мне нравится мистер Маккарти, одновременно я жутко его боюсь – а ну как окажется натуральным психопатом!
Это подозрение усилилось, когда он, без предупреждения, попытался раздавить меня своими огромными, ярко раскрашенными ручищами.
Я слишком перепугался, чтобы отбиваться, и просто обкис. Он зажал меня в руках и типа пытался удушить в объятиях. Множество мыслей пронеслось в голове: вот именно таким тупым способом торчок мог бы попробовать убить кого-то – затискав до смерти. От этих наркоманов всего можно ждать – ширево расплавляет мозги.
Мне потребовалось чудовищно долгое время, чтобы сообразить: он просто обнимает меня.
– Грег, дружище, – наконец сказал он, – я знаю, как тебе сейчас тяжело. Теперь, когда Рейчел в больнице. Мы все это видим.
Тут он отпустил меня. Обмякнув в его руках, я чуть не грохнулся на пол. Но, в отличие от среднестатистического школьника, мистер Маккарти не усмотрел в том ничего веселого. Напротив, он выглядел очень обеспокоенным.
– Грег! – вскрикнул он. – Полегче, дружище. Тебе не надо домой?
– Нет, нет, – пролепетал я. – Все в порядке.
Я поднялся, и мы сели на стулья. У мистера Маккарти был ужасно озабоченный вид. Это было явно не в его духе, и немного вымораживало меня. Примерно как если бы собака состроила вам человеческую гримасу, на время выбив вас из колеи, и вы думаете: «Ого, эта собака испытывает смешанное чувство ностальгической печали и неподдельной теплоты. Я и не подозревал, что собаки способны на столь сложные эмоции!»
Нечто подобное я чувствовал по отношению к Маккарти.
– Мы все видели, какое участие ты принимаешь в жизни Рейчел, – сказал учитель. – И, конечно, мы слышали, как много времени ты проводишь с нею. Дружище, ты настоящий друг. Это большая удача – иметь такого друга, как ты.
– Да не такой я, – пробормотал я, но мистер Маккарти, кажется, не слышал. Возможно, и к счастью.
– И я понимаю, что школа для тебя сейчас не на первом месте, – добавил учитель, пристально глядя мне прямо в глаза; это ужасно действует на нервы. – Прекрасно понимаю тебя, дружище. Сам был таким же в школе: умным, но особенно ничем не интересовался и старался ровно настолько, сколько требовалось, чтобы не вылететь. И до недавнего времени ты тоже справлялся с программой. Но, эй!
Он пододвинулся поближе. Я пытался представить мистера Маккарти старшеклассником. Почему-то у меня в голове он превратился в ниндзя и крался мимо столовой поздно ночью, готовясь убить кого-то.
– Эй. Твоя домашняя работа сильно хромает. Это неоспоримый факт. Я поговорил с другими учителями: на всех уроках ты не сосредоточен, не активен и постоянно забываешь выполнять задания. А по некоторым предметам, дружище, ты уже просто плаваешь. Позволь мне открыть тебе глаза на еще один факт: Рейчел… не хочет… чтобы ты… завалил учебу.
– Да, – промямлил я.
Если честно, я был в бешенстве. Отчасти потому, что наши с Маккарти отношения до этого дня не предполагали всяких загрузных бесед, и это было здорово. А теперь, выходит, все изменилось. А отчасти потому, что понимал: он прав. Я действительно не делал домашку – учителя давно уже обратили на это внимание. Я плевал на них, но на мистера Маккарти плюнуть было затруднительно – каким бы чокнутым и удолбанным он ни был, Маккарти оставался единственным нормальным учителем в школе Бенсона.
– Дружище, смотри сюда, – продолжал мистер Маккарти. – Это последний класс, и ты заканчиваешь школу. Я тебе вот что скажу: после школы жизнь становится только лучше. Сейчас ты в туннеле, но в его конце брезжит свет. Ты должен добраться до этого света. Старшие классы школы – это кошмар, приятель. Возможно, худшие годы твоей жизни.
Я, правда, не знал, что на это ответить. От постоянного зрительного контакта раскалывалась голова.
– Так что ты просто обязан справиться. Ты не можешь провалить это дело. У тебя сейчас есть лучшая в мире отмазка, но ты не вправе ею пользоваться. Ясно?
– Да.
– Я сделаю для тебя все, что смогу, потому что ты хороший парень, Грег. Грег, ты охренительно хороший парень!
Я никогда не слышал от мистера Маккарти таких словечек, так что это было немного волнующе. Но рефлекс Чрезмерной скромности был непобедим.
– Я вовсе не такой уж хороший.
– Ты просто монстр! – взревел Маккарти. – И все тут. Иди на урок, вот записка. Мы все думаем, что ты полнейший… чудовищный… монстр.
Записка гласила: «Я задержал Грега Гейнса на пять минут для важного разговора. Пожалуйста, извините его за опоздание. Он монстр. Маккарти, 11.12».
Тем временем дома у Гретхен началась стадия, когда она не могла высидеть за столом, если рядом ел папа. Отчасти виной был сам отец: у него началась стадия, когда он не мог не изображать каннибала. Если мы ели что-то с курицей, он, похлопывая себя по животу, объявлял: «Эх, челове-е-е-чинка… НА ВКУС НАПОМИНАЕТ КУРЯТИНУ». От этого Гретхен начинала рыдать и выскакивала из-за стола. Все стало еще хуже, когда подключилась Грейс, – это было просто безумие: шестилетняя малышка, изображающая каннибалочку, – зрелище не для слабонервных.
В общем, вот что было у нас дома. Конечно, это не имеет отношения к делу, но мне хотелось написать про «людоедство».
А что до фильмов, то даже не знаю. Мы с Эрлом еще не закончили «Двух понтовых пончиков». Пару раз нам удалось посмотреть фильмы Дэвида Линча – мы знали, что он крутой, – но почему-то собственный сценарий никак нам не давался: мы просто сидели и тупо глядели в монитор. Потом Эрл шел покурить, я выходил за компанию, а потом мы возвращались и продолжали молча пялиться.
Короче, вы, поди, читаете все это и, такие, думаете: «О, Грег так переживал за Рейчел, что вся его жизнь покатилась под откос. Это трогательно, блин». Но, честно говоря, это неправда. Я не сидел все время в комнате, заливаясь слезами, стискивая одну из любимых подушек Рейчел и слушая арфу. Не бродил я и ни по каким росистым лугам, оплакивая Счастье, Которое Могло Бы у Нас Быть. Потому что – вы, может, подзабыли? – я совершенно не был влюблен в Рейчел. Если бы не рак, стал бы я проводить с нею хоть сколечко времени? Конечно, нет. А если бы вдруг она каким-то чудом исцелилась, остались ли бы мы друзьями? Не уверен… Понимаю, все это звучит чудовищно, но чего уж врать-то.
В общем, я не был опечален. Когда не сидел в больнице, я чувствовал себя виноватым, что не в больнице и не пытаюсь поднять Рейчел настроение. Когда сидел в больнице, то большую часть времени чувствовал себя наибесполезнейшим из друзей. Иными словами, мое житье-бытье дерьмовело с каждым днем. А еще я чувствовал себя идиотом, жалея себя, – ведь не моя же жизнь в буквальном смысле слова подходила к концу.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
