Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
– К тому же все равно слишком поздно, – добавил Белозерский, кивнув на больного.
Едва Трофимова запеленали в простыни, у него начались предсмертные судороги. Через несколько минут все было кончено. Гильтебрандт перекрестился на католический манер и вышел из палаты. Глеб, заложив руки за спину, последовал за ним.
Весть о первом смертельном случае холеры быстро разнеслась по городу. Вскоре в лечебницу Московского университета пожаловала целая делегация во главе с генерал-губернатором, князем Дмитрием Владимировичем Голицыным.
Градоначальника сопровождали два знаменитых доктора, виднейшие московские светила: Федор Петрович Гааз и Федор Иванович Гильтебрандт. Делегацию встретил декан политического факультета, профессор Денисов и сразу же препроводил их в только что организованную лечебницу. У дверей ординаторской Голицын, в силу своей застенчивости, несколько замешкался, потому что оттуда раздавались крики спорящих молодых врачей.
– Я тебе в двухсотый раз повторяю, – высказывал в сердцах Иван Федорович своему заместителю, с которым уже перешел на «ты», – в моей больнице – никакой гомеопатии! Знахарям и разного сорта целителям нет места в цивилизованной медицине!
– Так может, ты холерным будешь животы разрезать во славу науки и цивилизации?! – не соблюдая никакой субординации, высказывал своему начальнику Белозерский. – А я так думаю, если больного спасет травяная ванна, значит, надо предоставить ему ванну. Если поможет «уксус четырех разбойников», значит, надо натирать его этим чумным уксусом!
– Тебе надо было не ко мне идти, а в сумасшедший дом, к Ивану Яковлевичу. Он лечит людей собственными испражнениями и матерными словами!
…Пациента Преображенской больницы Ивана Яковлевича Корейшу знали далеко за пределами Москвы как ясновидящего, юродивого и даже целителя. С разрешения главного врача больницы господина Саблера к нему допускали посетителей, взимая с них небольшую мзду двадцать копеек. Пожертвования шли на нужды лечебницы, которая благодаря Ивану Яковлевичу процветала и постепенно поднялась до уровня образцового учреждения. Сама супруга губернатора, княгиня Татьяна Васильевна, однажды посетила юродивого только затем, чтобы проверить его якобы необыкновенные способности. Она задала ему всего лишь один вопрос: «Где в данную минуту находится мой супруг?» Иван Яковлевич, подумав минуту-другую, назвал ей точный адрес, хотя Москвы он совершенно не знал, потому как был привезен в сумасшедший дом из Смоленска и никогда оттуда не выходил. Его авторитет в некоторых кругах был огромен…
Услышав ругань молодых докторов, губернатор с застенчивой улыбкой обернулся к Гаазу и воскликнул по-французски:
– Страсти уже накалились здесь до предела! Того и гляди, начнется дуэль на хирургических ножах.
– Это ничего, ваше превосходительство, – ответил ему с ласковой улыбкой Федор Петрович, – это даже хорошо. Молодые должны спорить, а иначе наука будет стоять на месте.
Дверь в ординаторскую открыл Гильтебрандт-старший и с порога высказал сыну по-немецки с суровым видом:
– Иоганн, весь университет слышит, как вы тут бранитесь! К тому же здесь его превосходительство, генерал-губернатор.
– Признаюсь, мне было весьма интересно вас послушать, молодые люди, – вместо приветствия сказал Голицын.
Гильтебранд-младший залился румянцем и смутился. Глеб же, напротив, с самым вызывающим видом скрестил руки на груди. Он готов был продолжить спор даже с маститыми профессорами, с одной стороны, осознавая свою правоту, с другой – чувствуя бессилие перед надвигающейся страшной эпидемией. На выручку пришел Федор Петрович. Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, он со скептической улыбкой заявил:
– Впрочем, хотя спорили вы и горячо, ничего нового, господа, я не услышал. Вот уже несколько месяцев мы дискутируем о холере, а люди продолжают гибнуть, и нет никакого способа остановить эпидемию. Дорогой мой Иоганн, – обратился он к Гильтебрандту-младшему, – в вашем споре я принимаю сторону молодого человека, которого вы нам до сих пор не представили. Любые средства хороши, если они помогут спасти людей.
– Ах, извините, господа! – опомнился Иван Федорович. – Разрешите вам представить моего заместителя – Белозерского Глеба Ильича. Он недавно из Парижа, окончил медицинское отделение Сорбонны.
– Прекрасно, прекрасно! – Гааз с воодушевлением пожал руку Глебу. – Нам сейчас потребуется много докторов с хорошим образованием.
Реакция Гильтебрандта-старшего была более сдержанной.
– Сколько вам лет? – спросил он, глядя на Глеба с недоверием.
– Мы ровесники, отец, – ответил за своего заместителя Иван Федорович, – Глебу Ильичу двадцать три года.
– Совсем еще мальчишки! – покачал головой знаменитый хирург.
– Но какова судьба! – удивился губернатор. – Именно этим «мальчишкам» достался первый холерный пациент.
– Трофимову тоже было двадцать три года, – вмешался профессор Денисов, до этого хранивший молчание.
– Это все не случайно, господа! – воздев указательный палец к небу, подытожил Гааз. – В этом я вижу Божий промысел…
– А состав «чумного уксуса» вы знаете, молодой человек? – тем временем экзаменовал Белозерского Гильтебрандт-старший. – Или так, к слову его упомянули?
– На литр винного уксуса берется по две унции розмарина, шалфея и перечной мяты, по пол-унции гвоздики, цитварного и дягилевого корней. Все это кипятить и настаивать три дня, – без запинки отвечал Глеб. – Это снадобье впервые было изготовлено в начале восемнадцатого века в Марселе четырьмя колодниками, грабившими зачумленные дома…
– Я завтра же пришлю тебе две ванны, Иоганн, – тем временем обещал Федор Петрович Гааз главному врачу университетской больницы. – Ты только не отмахивайся, не вороти нос, сынок! Это дело правильное. А твой заместитель, кажется, умница… Еще в «уксус четырех разбойников» иногда добавляют чеснок, – обернувшись к Глебу и к Гильтебрандту-старшему, с улыбкой подсказал он.
– Что же нам теперь делать, ваше превосходительство? – пытал губернатора декан политического отделения Денисов. – Неужели закрываться?
– Распускайте всех студентов на вакации, – твердо заявил генерал-губернатор. – Пока холеру не одолеем, занятий не будет…
Делегация вскоре отбыла. Глеб и Гильтебрандт остались на ночное дежурство, и вскоре им принесли еще одного больного. Им оказался университетский сторож.
Он почувствовал себя плохо, пошел в уборную и там потерял сознание. Болезнь протекала настолько скоротечно, что докторам оставалось только в отчаянии разводить руками. Сторож скончался через два часа. Потом поступили два студента. Они не дожили до утра.
Утром декан политического отделения Денисов собрал в актовом зале всех студентов и профессоров и объявил им, что занятия в связи с эпидемией холеры отменяются и возобновятся, когда болезнь будет полностью ликвидирована.
После собрания Денисов пошел в лечебницу и упал прямо на пороге ординаторской. К тому времени уже прибыли две ванны из Старо-Екатерининской больницы от Гааза, но они декану не помогли. Вечером того же дня он скончался.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
