Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
Какой правдивый и достойный труд укротителя диких зверей! Неистовству диких инстинктов человек противопоставляет последовательно непреклонную волю. Господствует силой духа. Воспитатель обязан, затаив дыхание, следить за новыми путями дрессировки – лаской, а не хлыстом и револьвером. А ведь это только тигр или лев!
Диву даешься, как грубиян-воспитатель умеет разъярить даже смирных детей.
Я не требую от детей исправления, а отрабатываю их поступки. Жизнь – это арена: бывают более удачные или менее удачные моменты. Оценивается не человек, а действия.
В мышлении и чувствовании воспитателя, который не прошел школы больницы или клиники, имеются большие пробелы. Моя задача, как врача, приносить облегчение, если я не могу помочь, приостановить ход болезни, если я не могу излечить, ослаблять симптомы: все – или некоторые, если нельзя иначе – немногие. Это во-первых. Но это еще не конец. Я не спрашиваю у больного, как он употребит, во вред или на пользу, то здоровье, которое я ему обеспечиваю. Тут я хочу быть односторонним, если угодно – тупым. Врач не смешон, когда он лечит приговоренного к смертной казни. Он выполняет свой долг. За все остальное он не в ответе.
Воспитатель не обязан брать на себя ответственность за далекое будущее, но он целиком отвечает за сегодняшний день. Я знаю, фраза эта вызовет возражение. Обычно считают как раз наоборот, по моему убеждению, ошибочно, если искренне. Но искренне ли? А может, и лживо? Удобнее отсрочивать ответственность, перенести ее на туманное завтра, чем уже сегодня – отчитываться в каждом часе. Косвенно воспитатель отвечает и за будущее перед обществом, но непосредственно, в первую очередь он отвечает за настоящее перед воспитанником.
Соблазнительно пренебрегать сегодняшним днем детей во имя возвышенной программы завтрашнего дня. Но «улучшать нравы» – это параллельно и взращивать добро. Взращивать добро, которое есть, которое вопреки недостаткам, порокам и врожденным дурным инстинктам в детях есть! Доверчивость, вера в людей – не то ли это добро, которое можно сохранить и развить в противовес злу, которое порой нельзя устранить, а можно лишь, да и то с трудом, приостановить в развитии?
Насколько жизнь бывает мягче и снисходительнее, чем многие воспитатели! Какой же это стыд!
И вот, когда человек после многих лет труда, напряжения мысли и тяжелого опыта доходит наконец до этих истин, он с удивлением видит, что, собственно, ничего нового тут нет, все это уже давно было сказано теорией, а им давно прочтено, да и слышал он, знал, а теперь, сверх того, благодаря практике, он это и прочувствовал.
Кто видит только различие между теорией и практикой, тот не дорос эмоционально до уровня современной теории. Тот должен больше учиться у жизни, а не по книжкам с их шрифтами. Тому недостает не готовых рецептов, а душевной, тяжелым трудом добытой способности чувствовать истину – сродниться с правдой теории.
Воспитание воспитателя ребенком[26]
Наивно мнение молодого воспитателя, что, надзирая, контролируя, поучая, прививая, искореняя, формируя детей, сам он, зрелый, сформированный, неизменный, не поддается воспитывающему влиянию среды, окружения и детей. Тому, кто, присматривая за вверенными ему детьми, не в силах подойти к себе критически, угрожает большая опасность, на которую я желаю обратить внимание, тем более что профессиональная гигиена души недостаточно широко известна. Воспитатель, работая над пониманием человека – ребенка и над пониманием общества – группы детей, дорастает до постижения важных и ценных истин; пренебрегая неусыпным трудом над собой, опускается. Ребенок обогащает меня опытом, влияет на мои взгляды, на мир моих чувств; от ребенка я получаю приказания – и я требую от себя, обвиняю себя, оказываю себе снисхождение или снимаю с себя вину. Ребенок и поучает, и воспитывает. Ребенок для воспитателя – книга природы; читая ее, он созревает. Нельзя относиться с пренебрежением к ребенку. Он знает о себе больше, чем я о нем. Он общается с собой все те часы, когда он бодрствует. Я его лишь отгадываю. Поэтому я ошибаюсь: оцениваю его рыночную стоимость и дефекты. Ленивый, недисциплинированный, капризный, врет, ворует – этого мало. Каков его взгляд на себя, отношение к другим детям и к воспитателю; какой он приобрел опыт, на какие способен усилия и компромиссы? Сколько даст на-гора упорства? Нельзя относиться к детям свысока. Среди десятков детей всегда найдутся на редкость разумные, наблюдательные, способные к критике, настороженные, с односторонним опытом, ироничные, склонные к каверзам и мстительные. Группа, обсуждая, дискутируя, делясь и обмениваясь наблюдениями, будет знать воспитателя насквозь. И захочет сделать безвольным инструментом в своих руках. Использует все его недостатки и его нерешительность, слабости и изъяны. Не даст себя ни завлечь, ни обмануть. Подвергнет его суровому следствию, экзамену добросовестному и оценит справедливо. И либо доверится, либо отложит решение, либо замкнется, законспирируется, затаится, либо объявит открытую войну. Горе ему! Он увидит уже только «упрямство», «дурное влияние» отдельных детей, покушения на свой «авторитет», поступки назло, в отместку. Не услышит никаких замечаний о своих распоряжениях и о себе, никакого «вы ошибаетесь – вы не правы». А это голос совести для доброй воли воспитателя. Бывает, что ты сразу попадаешь в атмосферу враждебного недоверия, если твой предшественник – тиран или размазня – ожесточил, разъярил детей. Здесь повредит и сухой приказ, и наивное нравоучение. Надо вооружиться терпением и переждать. Завоевать действиями.
Дети вознаграждают воспитателя, но они и отчитывают, и наказывают; мирятся, забывают или сознательно прощают – и мстят. Станут травить, высмеют, нарушат покой, взбунтуют вспыльчивого или подставят глупенького (потому так часто страдает невинный). Упорно добиваются: будь образцом. Согласно с главным постулатом педагогики: покажи пример. Не слова, а дела. Перед воспитателем встает дилемма: и он или вступает в тяжелую, трудную борьбу, которой и конца не видно, со своим несовершенством, или – это удобнее – предает теорию анафеме. Итак: книги врут, авторитеты – мошенники. Жизнь – не письменный стол ученого. Диплом дал мне права. Я уже теперь сам, своими силами. Потому что, может быть, это и хорошо, но не у нас. Может быть, в других условиях. Может быть, другие дети. Мои же – это банда, шайка, сброд (скоты!). Нужно с ними круто. Следовательно – запреты и ограничения. Полная изоляция собственной жизни от их жизни и переживаний. Только бы был порядок. Порядок должен быть – железный регламент! Уже не воспитатель, не поборник вопроса о ребенке, защитник юных, маленьких и слабых, пастырь неопытных, а надсмотрщик, пристрастный прокурор, ключник, палач. Уже не воспитатель, а интендант – управляющий зданием, канализацией, инвентарем, канцелярией, учетчик штанов и башмаков. Я не недооцениваю администрации, это было бы непростительной ошибкой. Управлять педантично, четко, чтобы не промотать. Res sacra[27]. И дети должны понимать и чувствовать, что ты это для них в поте лица своего добываешь и экономишь. Ты только тогда вправе наказать как администратор, когда как воспитатель потворствуешь. Если воспитатель потеряет контакт с детьми, признавая только фаворитов, заушников и доверенных слуг, потому что ему так удобнее, разве он возьмет на себя труд заведовать добросовестно – стоит ли?! Разве он не заключит скорее союз с теми, кто захочет наживаться на бесправных, бессловесных, брошенных на произвол судьбы? Разве не станет он со временем – только сохраняя видимость добросовестного служащего – нечестным хозяином и человеком падшим? Только б полегче, подешевле, с наибольшей для себя выгодой. Амбарная книжка и плетка. И фраза: я закаливаю детей и приучаю к дисциплине. Воспитываю будущих членов общества.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
