Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
– Красиво-о-о! – растягивая слова от восхищения, прошептала Васюшка. – Ко-о-осмос!
– Смотрите, ребята, – тоже шёпотом сказала мама. – На стенах картины девяти небесных кругов. Это – Меркурий, Венера, Земля, Марс, Юпитер, Сатурн, Уран, Нептун, и Плутон. А какие красивые мозаики из китайского фарфора – моря, горы, пустыни.
– Это не просто моря, горы и пустыни, – вклинился в разговор Рибаджо, – здесь изображены все семь климатов Земли: экваториальный, два тропических, два умеренных и два полярных.
– Хочу в тропики…. – мечтательно закурлыкал Кешка, разглядывая сверкающими зелёными изумрудами лиану. – Там тепло, там бананы, там кокосы, там братья и сестры, наконец…
– Катись, кто тебя держит… – щикнул на попугая Рибаджо.
– Не кто, а что меня держит, – огрызнулся Кешка, – меня держит любовь к Васюшке, Альке, маме, моей бабуничке и немножко к тебе, пр-р-рохвост!
С восторженными охами и ахами гости вышли на смотровую площадку обсерватории. Солнце ослепило их после сумрачной и таинственной тишины нижних комнат.
– О! – заорал Кешка. – Самоваров-то, самоваров сколько! Кто же у вас, дедушка, их начищает?!
Бронзовые и медные части приборов наблюдения за звёздами, были расставлены на смотровой площадке в определённом, только астроному ведомом порядке. Они действительно блестели, как начищенные самовары, а сейчас ещё и нагрелись на полуденном солнце.
– Ой! – вскрикнула от боли Васюшка, когда нечаянно прикоснулась к одному из них, и тот больно ужалил её жаром.
– Всё! – недовольно заверещал попугай. – Стоим, как на сковородке, скоро подгорим. Полундра! Надо тикать отсюда иначе превратимся в бифштексы[161]!
Никто не ответил попугаю, но подумали, что Кешка прав.
Улугбек, осматривая окрестности, с гордостью сказал:
– Вот отсюда каждую ночь я наблюдаю за звёздами! Обсерватория стоит на невысоком холме Кухак[162], который похож на маленькую скалу среди моря полей и лесов, а ноги холма омывает ручей. Видите, сама обсерватория круглая как башня, высотой сорок газов[163]!
Улугбек затих, давая гостям любоваться открывшимся видом, а сам задумался. На лице его была счастливая улыбка. Он улыбался радостным думам:
«Всё уйдёт в небытие, – думал султан, – но моя „Звёздная книга“* останется для потомков[164], потому что звёзды вечны!»
– Сорок газов? – встрепенулся Рибаджо. – Насколько длинен один газ, досточтимый?!
Султан прервал свои размышления и с удивлением спросил:
– Вы, юноша, не знакомы с мерами длины? Это странно для меня!
– А это мера длины? – в свою очередь удивился Кешка. – Газ это то, что зажигает бабушкину плиту на кухне, что бы приготовить вкусную тыковку с медком и сливочками. Почему мы не взяли с собой бабушку? Она сейчас бы уже накормила нас вкусным обедом.
– Один газ равен ширине двадцати четырёх пальцев, – султан на своей руке показал ширину сложенных четырёх пальцев, – ширина одного пальца равна толщине шести зёрен ячменя, а каждое зерно ячменя равно толщине семи волосков из хвоста лошади. Теперь понятно, юноша?
– Теперь понятно, властелин, – с почтительным поклоном ответил Рибаджо
– Чего тебе понятно? – толкнув волшебника локотком в бок, спросила, усмехнувшись, Василиса.
– Сорок газов на глазок это наших метров тридцать, – прошептал Рибаджо, – считай наш десятиэтажный дом!
– Высоко! – удивилась мама.
– Высоко! – гордо отозвался султан. – С этой высоты я уже много лет наблюдаю за звёздами. Я знаю каждую из них по имени. У каждой из них были свои особенности и свои загадки. Я почти разгадал их. Вон видите ту звезду, она видна даже днём. Если все остальные звёзды описывают величественный круг, то эта стоит всегда на одном месте. Это моя звезда. Пока она светит, я живу…
«Да, – грустно про себя подумала мама, – здесь вы, досточтимый, глубоко ошибаетесь. Эта звезда светит уде более 550 лет без вас и называется Полярной звездой».
Но вслух, произносить этого мама не стала, хотя, судя по лицам детей, они все подумали так же, как и она. Только Кешка ни о чём таком думать не собирался, он хотел есть…
– Всё! Поехали назад, – зашипел попугай злобно позыркивая на Рибаджо. – Нас, видать, тут кормить не собираются?!
– А теперь, уважаемые гости, – будто услышав шипение попугая, поспешил сказать султан Улугбек, – спускайтесь вниз, там вас ждут паланкины[165], на них вас доставят до достархана. Угощайтесь, радуйтесь дарам осени…
– А вы, Властелин, разве не разделите с нами трапезу? – огорчённо спросила мама.
– Мне нужно настроить приборы для ночного наблюдения, – ответил султан, – я всегда делаю это сам. Мои дети Абдал-Латиф и Абдал-Азиз с дочкой Робией отобедают с вами. Я обязательно присоединюсь позже…
Пока путешественники добирались до места трапезы Алька, который сидел рядом с Васюшкой, не уставал удивляться.
– Какой мощный старик! – шептал он подружке. – Без точных приборов наблюдения, без всякой электронной начинки, без электричества, он определил с необыкновенной точностью местонахождение каждой звезды на нашем небосклоне. Всё систематизировал и описал! А какую обсерваторию отгрохал? Наши современники до сих пор завидуют…
* * *
Абдал-Латиф лежал на ковре рядом с достарханом, облокотившись на большую бархатную подушку. Он был зол, очень зол! Во дворце неожиданно появились гости, и отец повелел вернуть его с охоты с ловчими соколами[166]. Старший сын султана готов был разорвать кого угодно на мелкие кусочки от сжигавшей его ярости. Отец, как всегда, занимался настройкой приборов наблюдения, и честь принять дорогих гостей, оказывалась старшему сыну. Сегодня султан не поскупился.
– Значит, гости, особенно дороги отцу, – скривился в ядовитой улыбке царевич.
Пиршественная скатерть ломилась от обилия еды. На ней рядком стояли пиалы[167], наполненные горячей, душистой шурпой[168]. На больших блюдах истекал соком бараний шашлык[169]. В изящных высоких тарелках белой горкой, засыпанной мелко нарезанной зеленью, красовались манты[170]. Стояло бесчисленное множество посудин с всевозможными пирожками с мясом, рисом, тыквой и другими начинками. Горками в разных местах лежали пресные лепёшки «оби-нон». Все остальные свободные места на скатерти занимали восточные сладости, фрукты, овощи и напитки. В центре достархана красовалось главное угощение – необъятное блюдо с восточным пловом[171]. Каждая рисинка плова отливала жемчужным блеском, небольшие куски мяса в золотистых корочках источали тонкий аромат, головки чеснока уютно устроились в объятиях риса и тонко нарезанной соломкой моркови.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
