Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
Подруг у нее имелось немного. Появились приятельницы, с которыми она общалась на различных светских мероприятиях, еще больше было почти что случайных знакомых, которых кто-то где-то представил им. И чьи лица Елена никак не могла запомнить. Но близких подруг как-то за это время не появилось. Из прошлого осталась Надя Карамышева, с которой Елена училась еще в школе. Надя получила филологическое образование, но, удачно выйдя замуж, родила двойняшек, сидела дома, воспитывала детей и рисовала картины. Картины были дилетантскими, с огромными, торчащими над грунтованным холстом вулканами ядовитых красок. Богатый муж помог устроить Наде одну выставку, но и та провалилась с треском. Гости, из числа близких знакомых, напились и высказали виновнице торжества все, что они думают по поводу ее живописи. Рыдающую «художницу» успокаивала Елена. Она долго сидела с ней в опустевшей галерее и слушала жалобы подруги:
– Я с ума схожу дома. Эти четыре стены. Было легче, когда приходилось стирать пеленки и не спать ночами. А теперь… Я не знаю, куда себя девать. Я сопьюсь.
Надя не спилась. Она подобрала на улице двух бездомных щенков, положив, таким образом, начало своему знаменитому теперь собачьему приюту. Дело было поставлено широко. Стартовый капитал Надя взяла у мужа, а потом приют продолжил существование за счет пожертвований и рекламы. Рекламировали ветеринарные препараты, ветлечебницы, клиники, а вскоре дело дошло и до кинологических клубов, выставок и прочего. После того как приют, носивший название «Мокрый нос» – идея Нади, никакие уговоры сменить вывеску на что-то более благозвучное не помогали, – переехал в переоборудованное здание бывшей котельной (подарок благодарного города), в нем открылась и собственная ветеринарная клиника. Лечили там собак почти бесплатно. Это было принципиальное решение Нади. Благодарный хозяин мохнатого пациента мог принести или собачий корм, или теплую подстилку, или игрушку. Одним словом, то, что было не жалко и пригодилось бы в приюте. Но, как правило, туда обращались совсем бедные старички, которые приносили укутанных в старые шарфы таких же старых кошек и собак. Надя смотрела на это с умилением – ведь, в принципе, ради самых немощных, бедных и бессловесных благотворительность и затевается.
– Ты знаешь, мне иногда кажется, что у стариковских питомцев вместо глазика пуговица пришита – такие они старенькие. – Елена, услышав это по телефону, расхохоталась. Она завидовала Наде. Та жила свободно, без оглядки, не думая о том, как выглядит, что говорит, куда ездит. Все ее свободное от детей время забирали бродячие псы и коты. Надиных двойняшек можно было видеть раз в неделю в питомнике – они помогали маме. Толку от помощи оказывалось мало. Лишь радостный визг и бурные игры со щенками. Но мать была довольна – воспитание развивалось в правильном направлении.
В свой одинокий юбилейный вечер Елена позвонила именно Наде. Та приехала быстро. Елена, давно не видевшая подругу, с удивлением обнаружила, что она из томной худой блондинки превратилась в коротко стриженную полноватую бойкую дамочку. Хоть широкие мягкие брюки и свободный свитер немного скрашивали округлые формы, было ясно, что Надя налегает на картошку с мясом, пирожки и диетическими премудростями голову себе не забивает. Елена вдруг пришла к выводу, что это новое обличье подруге очень идет. Как и появившаяся уверенность в жестах, неспешность в походке, основательность и немного хитрый прищур глаз. От легкомысленной, любящей поныть модницы ничего не осталось. Перед Еленой сидел человек, твердо знающий, к чему он стремится и что будет делать по крайней мере в ближайшие пять лет.
Подруги просидели почти всю ночь. Обеим было что вспомнить, и плохое настроение Елены куда-то ушло. Надя вопросов не задавала. Понимала: если Елена позвонила ей, значит, она здесь была нужна. И не выказала никакого удивления, услышав, что муж подруги улетел в срочную командировку.
– Ты должна быть готова – он сделает блестящую карьеру. Это уже сейчас видно.
– Я готова. Только иногда чувствую усталость. Усталость от темпа, незнакомых лиц, от всеобщего внимания. Детей жалко тоже. Они уже сейчас не могут ступить шагу.
– Я о том и говорю. Надо научиться с этим жить. Твоя главная работа – быть женой. Это очень тяжело, но…
Надя не стала огорчать подругу и говорить, что очень часто, когда высота завоевана и, казалось бы, можно с облегчением вздохнуть, начинается самое трудное.
Встреча с давней и близкой подругой не прошла бесследно. Упорство, с которым Надя двигалась к своей цели, ее уверенность, закаленный в боях с реальностью характер разбудили в Елене собственные амбиции, заставив вспомнить начало научной карьеры, планы. Она вдруг осознала, что сама поставила себя в положение подчиняющегося человека. Ее никто не просил сидеть дома, никто не требовал, да и нужды в этом не было, приносить в жертву свою жизнь. Она сама все сделала, по собственной инициативе. И, что самое неприятное, от этой добровольной подчиненности Елена устала. Все ее поступки совершаются с оглядкой на предстоящий взлет. Но взлетит Ким, а она всегда будет спутником. Эти мысли мучили ее давно, но только после разговора с Надей Елене стало понятно, что решение надо принимать сейчас.
Дочь и сын крайне удивились, когда мать им объявила, что отныне три раза в неделю они должны будут обходиться без нее. Она пойдет работать. И еще ей надо закончить диссертацию, а это значит, что заходить без спроса в ее кабинет нельзя. Лучше в такое время ее вообще не тревожить. Супруг же от удивления выронил галстук, когда она объявила, что на очередной прием пойти с ним не может – у нее срочная работа, надо подготовиться к предстоящей лекции. И только тот факт, что мероприятие протокольное и что без жены Ким не должен там появляться, заставил Елену переменить решение. Однако после этого между ними произошел разговор, результатом которого стала обоюдная договоренность о том, что отныне супруга часть времени будет посвящать собственным делам, работе. Елену удивило спокойствие, с которым Ким воспринял ее слова, а тот, в свою очередь, втайне надеялся, что запала у жены хватит ненадолго. Однако он ошибался. Елена с удовольствием и рвением погрузилась в работу. Лекции она читала теперь в двух крупных вузах.
Научное сообщество приняло ее настороженно – мол, очередная «жена», которая «развлекается» игрой в науку. Однако очень скоро стало ясно, что она здесь не на один день. Елена прилежно посещала скучные заседания кафедры и не стеснялась консультироваться со старыми преподавателями. Первый ее рабочий день сотрудникам кафедры мировой истории заполнился надолго. Как вести себя с коллегой, женой известного человека, которого уже цитировали газеты и о котором на Центральном телевидении даже вышел документальный фильм, никто не знал. Елене показали ее место – старый письменный стол, – объяснили график работы, и в комнате повисла гробовая тишина. Привычные разговоры о политических событиях, известных персонах и просто институтские сплетни – все, с чего обычно начинался рабочий день, в ее присутствии казались невозможными. Елена, остро почувствовав неловкость ситуации, обернулась к самой пожилой преподавательнице:
– Скажите, а здесь чай пить можно? Я не успела позавтракать.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
