Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
С моей точки зрения, решение советского руководства поддержать политику разрядки ценой уступок в информационно-идеологической сфере было, скорее всего, неверным шагом, частью проигрышной внешнеполитической стратегии. Спустя 35 лет после подписания Хельсинкского договора Россия и постсоветские государства полностью соблюдают его, а страны Запада практически полностью его игнорируют. Нерушимость границ не соблюдается: развал СССР, Югославии, Чехословакии свершился, несмотря на гарантии Договора о безопасности и сотрудничеству в Европе.
По сути, Советский Союз перестал быть субъектом в сфере идеологии. Благодаря навязанной СССР проблеме прав человека появился повод для постоянного информационного вмешательства во внутренние дела нашей страны путем внедрения в информационное пространство СССР системы негативных комментариев, разработанных в рамках «Гарвардского проекта». Постепенно, благодаря умелой координации действий со стороны «Совета по международным отношениям» во главе с Д. Рокфеллером, внешнее информационно-идеологическое давление на СССР наращивалось. При этом те кадры, которые тогда руководили идеологией в СССР, не смогли увидеть внешних информационных угроз и, соответственно, адекватно на них отреагировать. Главной стратегической ошибкой ЦК КПСС был отход от национально-ориентированного курса И. Сталина, направленного на строительство альтернативной и более справедливой модели развития.
В СССР отсутствовали мощные структуры стратегического анализа, аналогичные КИМО и «Совету по международным отношениям». Нельзя сказать, что в СССР не было крупных научно-исследовательских центров и институтов. Были. Это Институт США и Канады и Всесоюзный институт системных исследований Государственного комитета по науке и технике Академии наук СССР (ВНИИСИ) – научное учреждение СССР, созданное в 1967 году по инициативе советского премьер-министра А. Н. Косыгина его зятем, заместителем председателя Государственного комитета по науке и технике Д. Гвишиани.
Д. М. Гвишиани – действительный член Академии наук СССР, заместитель председателя Государственного комитета по науке и технике СССР. Его отец- генерал НКВД, выдвиженец Л. П. Берии. Само имя, которое он дал сыну, Джермен, означает ДЗЕРжинский – МЕнжинский. Жена – Людмила Алексеевна Косыгина-Гвишиани, единственная дочь А. Н. Косыгина, директор Библиотеки иностранной литературы. До основания института Д. М. Гвишиани, естественно, работал в другом месте – начальником международного отдела Государственного комитета по науке и технике. Одним из его подчиненных был полковник ГРУ О. Пеньковский, работавший на английскую и американскую разведки. После разоблачения шпиона пострадали все, кто его пожертвовал, но только не Д. М. Гвишиани. Место Джермена Гвишиани, зятя Косыгина – лидера советских технократов, в формальной и неформальной иерархии советского общества того времени обеспечивало институту хорошие связи, а следовательно, и относительную идеологическую автономию. В целом институт активно занимался проработкой концептуальных идей экономической реформы, успешно реализуемой А. Н. Косыгиным.
Кроме того, существовал ИМЭМО – Институт мировой экономики и международных отношений. Первый его директор А. А. Арзуманян был женат на сестре жены члена Политбюро ЦК КПСС, первого заместителя председателя Совета министров СССР А. И. Микояна. Но после того, как в 1983 году ИМЭМО возглавил ярый глобалист-троцкист А. Н. Яковлев, вернувшийся из Канады, институт стал самым прозападным в системе советских интеллектуальных центров.
В условиях информационно-идеологического разоружения эти и другие информационно-аналитические и научные учреждения в конечном счете подпали под внешнее концептуальное управление Новой Британской империи и во многом стали проводниками идей и концепций «Совета по международным отношениям».
ЦК КПСС вел идеологическую войну, а против СССР велась война информационная. Это означает, что наступление противника шло на гораздо более широком фронте, и органы советской внешнеполитической пропаганды ничего не могли противопоставить этому. Соперником Г. Киссинджера и 3. Бжезинского в информационном противостоянии был второй человек в ЦК КПСС М. Суслов. Результаты деятельности М. Суслова трагичны. Ведь именно он выдвигал на руководящие посты «могильщика» КПСС и СССР М. Горбачева. Следует задать вопрос: а почему он так действовал? Был ли он непрофессионалом? А может, хуже? Напомню читателям о том, что именно М. Суслов активно проводил политику дискредитации генералиссимуса Сталина.
В Военно-политической академии имени В. И. Ленина (1988-1991), которая была идеологическим центром подготовки кадров для Советской армии, КГБ и МВД, мало кто из преподавателей мог ответить на вопросы, поставленные самой жизнью в эпоху перестройки и гласности. Мало кто из них понимал, что происходит в стране. А ведь СССР двигался к распаду. Догмы марксизма-ленинизма трещали по швам…
Система обучения в основном была построена на уже отживших стереотипах марксизма-ленинизма, которые выглядели анахронизмом в конце XX века. На лекциях было обязательным цитирование трудов К. Маркса, Ф. Энгельса (кстати, ненавидевшего Россию за то, что опыт общения с русскими казаками в 1848 году для него был крайне негативным), В. И. Ленина, прожившего большую часть своей жизни за границей (Лондон, Париж и т. д.).
Смешно иногда было слушать своих товарищей, которые начинали обычно выступление так: «Как отметил Ф. Энгельс, выступая перед рабочими в 1849 году… Поэтому мы должны усилить бдительность и принять все меры…» Такие же цитаты были обязательными при написании курсовых и дипломных работ. У меня как-то возник конфликт с кафедрой марксистко-ленинской философии, когда я категорически отказался включать цитаты К. Маркса и Ф. Энгельса в свою научную работу, которая претендовала на лидерство в Академии. Это было в конце 1989 года, и я уже был членом ученого совета Академии как представитель от слушателей, к тому же майором КГБ СССР. От своей принципиальной позиции я не отказался. Призового места я не занял. Но уважения со стороны слушателей, да и преподавателей (тех, кто знал) прибавилось.
А вот трудов генералиссимуса И. Сталина в Академии мы не изучали. Хотя именно он руководил страной в годы Великой Отечественной войны. И мы победили! То есть опыт реальной победы СССР над фашистской Германией в информационной сфере мы практически не изучали. Например, об успешной деятельности Советского информационного бюро, созданного И. Сталиным 26 июня 1941 года, я узнал уже после завершения обучения в академии.
Получался непонятный парадокс. Противник десятилетиями вел против СССР информационную войну, а мы против него – идеологическую борьбу. Причем вели, в основном опираясь на отжившие догмы XIX века, что было в корне неверным. И причина проигрыша, как мне сейчас кажется, заключается в системной ошибке высшей элиты ЦК КПСС, которая оказалась неспособной осуществить применение победных информационно-идеологических технологий Великой Отечественной войны к реалиям конца XX века. Сотрудники советских идеологических структур, например, не знали даже о существовании новейших информационно-психологических технологий, применявшихся против СССР. У КГБ СССР был уникальный спецназ – великолепно подготовленные группы «Альфа» и «Вымпел». Но вот информационно-аналитического спецназа у СССР не было. Не был создан советский спутниковый телеканал в ответ на создание Си-Эн-Эн в 1980 году. Все, как в Военно-политической академии имени В. И. Ленина. Мы хорошо стреляли из танков и БМП. Но информационной войне слушателей никто не учил. Парадокс это или закономерность?
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
