— Вы очень добры, оберштурмбанфюрер. Однако я уверен, вы понимаете, что дети до сих пор находятся в шоке. И может пройти несколько дней, прежде чем к ним начнут пускать посетителей. Не могли бы вы прийти сюда послезавтра… скажем, сразу после обеда?
Фон Хайссену с трудом удалось скрыть свое раздражение.
— Ну, разумеется, ваше превосходительство. Итак, послезавтра.
* * *
Было уже далеко за полночь, когда Ронкалли и Мордекай Гершель организовали переправку детей в посольство Ватикана для большей безопасности.
До самого утра они с Гершелем упорно работали за письменным столом Ронкалли при тусклом свете свечи. Никогда еще свидетельства о приеме католической веры не выписывались с таким вниманием и любовью.
— Завтра вечером пароход «Звезда Белиза» отправляется в Британский Гондурас и Гватемалу, — сказал Гершель, протирая глаза. — Я организовал там три койки, а в Гватемала-сити у нас есть свой агент, который встретит детей. Завтра утром я отнесу эти бумаги в Отдел иммиграции и сделаю им турецкие паспорта.
Ронкалли улыбнулся.
— Там, откуда я приехал, на это ушли бы долгие недели… Domani, domani, вечно приходите domani.[65]
— К счастью, Анджело, мы сейчас не в Италии, и у меня там есть человек, который нам сочувствует. Надеюсь только, что дети будут готовы перенести это путешествие.
— Дети могут быть поразительно стойкими, Мордекай, хотя я беспокоюсь насчет Ариэля Вайцмана, — сказал Ронкалли. — Ему пришлось пережить такое, чего любому взрослому хватило бы на целую жизнь.
* * *
Архиепископ Ронкалли медленно вел свой потрепанный «фиат» вдоль темной территории порта на южном берегу залива Золотой Рог. Бетонные плиты были до сих пор мокрыми после прошедшего накануне ливня, и в тусклом свете, пробивавшемся из иллюминаторов пришвартованных у причала кораблей, влажно поблескивали железнодорожные рельсы.
— Это здесь, — тихо сказал Гершель, — в конце пирса.
Из единственной трубы «Звезды Белиза» шел черный дым, команда готовилась к отплытию. Ронкалли остановил свой старенький автомобиль возле шаткого трапа, но когда он потянул на себя рукоятку ручного тормоза, темноту разрезал свет двух мощных фар стоявшего в тени «мерседеса». С пассажирского сидения поднялся высокий белокурый офицер СС. Ронкалли тут же узнал его.
— Итак, что же привело вас в порт столь поздней ночью, ваше превосходительство? — Фон Хайссен ударил себя по ладони кожаным хлыстом раз, другой.
— Я мог бы задать тот же вопрос и вам, оберштурмбанфюрер, — ровным голосом ответил Ронкалли, выходя из своей машины.
— Я надеюсь, вы не планируете тайно вывезти этих детей из страны, — вежливо сказал фон Хайссен, глядя через плечо Ронкалли на троих детей, ютившихся на заднем сидении автомобиля. — Боюсь, что у моего правительства есть серьезные сомнения по поводу подлинности их документов, а также того, каким образом они сами оказались в Стамбуле.
От страха желудок Ариэля сжало спазмом. Он смотрел в глаза убийце своего отца, еще не зная, что его мама тоже умерла. Ариэль ненавидел этого немца всеми фибрами своей юной души.
— Я думал, что у рейха есть более серьезные дела, чем иммиграция детей, оберштурмбанфюрер.
— Что там у вас происходит? Мы сейчас отплываем! — с сильным испанским акцентом крикнул невысокий коренастый капитан «Звезды Белиза», спускаясь по трапу.
— Эти еврейские дети находятся под опекой германского правительства, капитан, — сказал фон Хайссен. — Если вы возьмете их к себе на борт, вас обвинят в похищении людей. И я думаю, что ваши хозяева будут не слишком довольны, если их судно реквизируют в следующем же порту.
Ронкалли сделал шаг вперед.
— Капитан, оберштурмбанфюрер ошибается. Все эти дети являются католиками и находятся под опекой монастыря Сестер Сиона здесь, в Стамбуле. — Он вынул из своего портфеля документы детей и их паспорта.
Капитан «Звезды Белиза» взглянул на бумаги и, посмотрев на Ронкалли, пожал плечами.
— Если есть какие-то сомнения, это не мои проблемы, синьор, — сказал он, возвращаясь к себе на корабль.
По лицу фон Хайссена медленно расползлась улыбка.
В три прыжка Мордекай Гершель перехватил капитана уже у самого трапа.
— Их бумаги в идеальном порядке, капитан, и к тому же юрисдикция германского правительства не распространяется на турецкий порт.
Он вынул из кармана толстую пачку турецких лир. Глазки капитана заблестели, пока он переводил взгляд с денег на детей и обратно.
— Давайте их на борт, — в конце концов сказал он, — мы отправляемся через десять минут.
Поднявшись на поржавевшую палубу грузового парохода, Ариэль опустил руку в карман, в сотый раз проверяя, на месте ли карты, которые его отец назвал очень важными.
20
Рим, 1944
— Gloria in excelsis Deo. Et in terra, pax hominibus bonae voluntatis…[66]— прочел Эудженио Пачелли, ныне Папа Пий XII, из литургической книги Missale Romanum, которую держал один из его секретарей.
— Генерал-майор Уильям Джозеф Донован: за боевые подвиги, письменные труды и поступки, способствовавшие распространению веры, а также защите и прославлению дела святой Церкви, — нараспев произнес другой секретарь Папы.
Он поднес Папе красную бархатную подушечку, в центре которой лежал орден Святого Сильвестра — большой восьмиконечный золотой крест с белой эмалью. Этого папского рыцарского звания, одного из наиболее престижных, за все время после его учреждения в 1841 году Папой Григорием XVI удостоились менее сотни человек.
Начальник службы разведки и глава Управления стратегических служб Франклина Делано Рузвельта сделал шаг вперед. Со временем это недавно образованное американское ведомство станет известно как ЦРУ. Сурового вида старый генерал склонил голову, позволив Пию XII повесить себе на шею золотую цепь высокой награды.
— Это для меня высокая честь, ваше святейшество. Благодарю вас, — сказал он, целуя папский перстень.
— Мы очень рады. Это целиком заслуженная награда.
Альберто Феличи присоединился к вежливым аплодисментам. Жалованное Папой рыцарское звание цементировало то, что впоследствии станет долгосрочным альянсом между Ватиканом и ЦРУ. Феличи про себя улыбнулся. Все становится на свои места. Новый Папа согласился с его рекомендациями в отношении финансов, а недавно созданный Банк Ватикана получил преимущество, которого не имел никакой другой банк в мире: он был защищен от внешних аудиторских проверок. Собственное положение Феличи как члена правления давало ему беспрецедентную личную власть. И она еще увеличивалась благодаря назначению на должность ответственного по связям Ватикана с разведывательным ведомством Донована. Эту власть Феличи намеревался в полной мере применить при встрече с Донованом в его римском офисе, назначенной сегодня на вторую половину дня.
