— Да, у нас будет ребенок, — ответила она. Маурисиу осторожно дотронулся до ее живота и тотчас же отдернул руку, словно испугавшись.
— Ты не рад? — спросила Катэрина.
— Нет, я, безусловно, рад, — ответил он, — только мне еще нужно все это осознать. Я пока не могу представить себя отцом.
Катэрина помрачнела, насупилась.
— Ты не огорчайся, — попытался приободрить ее Маурисиу. — Я же с тобой, и вместе мы что-нибудь придумаем.
— Что, например?.. — глухим от волнения голосом спросила она.
— Ну… не знаю. Выход всегда можно найти…
— А ты меня не бросишь? — задала прямой вопрос Катэрина.
Маурисиу вынужден был оправдываться:
— Как тебе могло прийти такое в голову? Я же люблю тебя! И ребенка нашего буду любить. Ты не волнуйся, я обязательно придумаю, как нам лучше поступить.
— Только думай побыстрее, — попросила она. — Скоро это будет невозможно скрывать. Да и мама уже все знает…
В этот момент из-за дерева показался Винченцо и грозно спросил:
— Что знает мать? Отвечай!
Катэрина испуганно вскрикнула, увидев перед собой отца с толстой палкой в руках. Мгновенно вскочив на ноги, она принялась застегивать кофточку на груди. А Маурисиу чуть-чуть промедлил, и Винченцо успел со всего размаха ударить его палкой по плечу.
Увидев это, Катэрина бросилась к Маурисиу, пытаясь заслонить его собой.
— Отойди! Я убью его! — заорал Винченцо, Маурисиу тем временем уже оправился от удара и встал лицом к лицу с Винченцо, принимая его вызов.
— Вы не посмеете, — сказал он. — Я люблю вашу дочь.
— Ты ошибаешься, я прикончу тебя, негодник! Винченцо вновь занес палку для удара, но Катэрина уже вцепилась в руку отца, не давая ему возможности как следует размахнуться.
— Папа, не надо, прошу тебя! — кричала она. — Я люблю Маурисиу!
— А ну марш домой! — скомандовал Винченцо. — Я выбью из тебя эту дурь!
— Я не позволю вам! — опять выступил вперед Маурисиу. Винченцо на сей раз сдержался, не стал замахиваться
палкой, зато пригрозил Маурисиу:
— Клянусь, я убью тебя, если снова застану с Катэриной. Затем он, зашвырнув палку в кусты, обеими руками ухватил рыдающую Катэрину и волоком потащил ее домой.
Глава 23
Схватка с Винченцо далась Маурисиу, пожалуй, труднее, чем недавние бои с правительственными войсками; В обоих случаях Маурисиу потерпел поражение. Но там, на баррикадах, ему хотя бы удалось сделать все, что от него зависело, а здесь, застигнутый врасплох, он растерялся и не смог достойно противостоять противнику.
— Мне стыдно. Я повел себя как нашкодивший подросток, — сказал он сестре. — Катэрина теперь имеет все основания презирать меня, поскольку я не смог ее защитить, не смог постоять за ее честь.
— Но что ты мог сделать? — недоумевала Беатриса.
— Я позволил ему увести Катэрину, и в этом мой главный позор. Она должна была остаться со мной!
— Ты так говоришь, будто речь идет о твоем сопернике. Но сеньор Винченцо — не какой-нибудь Гаэтано, он отец Катэрины!
— Очевидно, это меня и сбило с толку. Парализовало мою волю.
— Глупости! Ты напрасно себя казнишь. Я не вижу в твоем поведении ничего предосудительного, и тем более, постыдного. Что ты мог противопоставить сеньору Винченцо? Ведь у тебя, в отличие от него, нет на Катэрину никаких прав.
— Я должен был действовать по праву любви! — с горячностью ответил Маурисиу.
Беатриса задумалась, пытаясь понять, какой конкретный смысл заключен в последних словах брата, но эта задача оказалась для нее непосильной.
— Я тебя не понимаю, — призналась Беатриса. — Что ты имеешь в виду, когда говоришь: «по праву любви»? Как именно ты должен был действовать?
— Не знаю. Я впервые оказался в подобной ситуации, — совсем сник Маурисиу, и Беатриса, пытаясь поддержать его, уверенно подхватила:
— Все верно, впервые! Поэтому тебе и не следует себя упрекать. Откуда ты знаешь, может, из этой ситуации другого выхода и не было?
— Был. Я точно знаю, — без малейших колебаний ответил Маурисиу. — Иначе бы мне сейчас не было так скверно.
Впервые за время их беседы брат вызвал у Беатрисы раздражение, и она сказала довольно резко:
— А если знаешь, так скажи прямо, не ходи вокруг да около. Ты меня уже совсем запутал!
Маурисиу принял ее вызов:
— Мы оба знаем, что мне следовало сделать. Я должен был увести Катэрину к себе домой и жениться на ней!
— Ты с ума сошел?! — негодующе воскликнула Беатриса. — Привести сюда!.. Ты представляешь, что будет с мамой?
— Это-то я как раз могу представить, — горько усмехнулся Маурисиу. — Но ей придется смириться, потому что я не подлец, я не брошу своего ребенка.
— Господи, что же будет? — сокрушалась Беатриса. — Мама патологически ненавидит итальянцев, и особенно сеньора Винченцо — за то, что ей так и не удалось выбить из него треть урожая. Она временно отступила, ждет возвращения сеньора Адолфо, который продал нам свой пай… Хоть бы ты влюбился в какую-нибудь другую итальянку, а не в дочку сеньора Винченцо! Он же для нашей мамы враг номер один!..
— Да, мне придется не легко, — согласился Маурисиу. — Но я буду сопротивляться. Это ведь и мой дом, не так ли? Кое-что здесь мне тоже принадлежит!
— Ты собираешься затеять раздел имущества? — с ужасом спросила Беатриса.
— А что мне остается делать? Мама вряд ли согласится жить под одной крышей с итальянкой.
— Я вижу, ты уже всерьез принял решение о женитьбе, — заметила Беатриса. — Мне страшно за тебя, братик. Это добром не кончится.
— А ты поддержи меня. Вдвоем нам будет легче управиться с мамой. Поддержишь?
— Ну конечно, — улыбнулась Беатриса. — Я же всегда принимаю твою сторону. Хочешь, я попробую подготовить маму к страшному для нее известию?
— Не надо, это опасно для жизни, — засмеялся Маурисиу.
— А я все-таки попробую, — самонадеянно заявила Беатриса.
Пока дети Франсиски только готовились к неизбежному скандалу с матерью, в доме Винченцо уже отзвучали все громовые раскаты и отсверкали все молнии.
Исторгнув из себя праведный гнев, Винченцо выдохся и теперь тупо сидел за столом, подперев голову кулаками. Вся его стройная теория насчет любовных страданий, заслуживающих сочувствия, внезапно развалилась, от нее остались только щепки да пыль, затруднявшая дыхание Винченцо и застилавшая его глаза, отчего события минувшего дня виделись ему в исключительно мрачных тонах. Сплошная тьма и никакого просвета! Любовь оказалась обыкновенным блудом. Учитель — отъявленным подонком, а Катэрина — беспутной девкой. Что теперь с ней делать? Запереть на замок? Еще раз отколошматить? А толку-то? Надо было раньше держать ее в черном теле!..
