Прибыв, наконец, домой и всласть потискав Лулу, спасенную мной от мерзавца Мишеля, который намеревался прицепить ей розовый бант и покрыть когти лаком, я позвонила Бену.
Он ответил после второго гудка.
– Привет, Шейн. Ты, наверное, получила мое сообщение.
Я рассмеялась:
– Да. Болтливостью ты не страдаешь… «Шейн. Бен. Позвони мне».
– Извини, не дружу с голосовой почтой. Чем занималась сегодня?
У меня в голове всколыхнулись воспоминания об эксцентричном вечере.
– Да всем понемногу… Попугаи, рэйки, смена имиджа… В общем, тот еще вечерок выдался.
– Что?
– Долго рассказывать. А как ты проводил время?
– Играл в софтбол. Мы надрали «Барклаю» задницу, – радостно похвастался он.
– Кто такой Барклай?
Бен засмеялся, и глубокие, низкие нотки в его смехе отозвались у меня в животе – а может, и ниже…
– Рекламное агентство. Наш главный конкурент.
Улыбаясь, я намотала на палец прядь волос.
– Похоже, в тебе силен дух соперничества.
– Возможно. Просто я люблю получать желаемое.
– А к девушкам это тоже относится? – поддразнила я.
– Как правило. – Его голос вдруг стал непривычно холодным и отстраненным. – За исключением случаев, когда в мои отношения вмешиваются третьи лица.
Лулу подняла голову и тихо зарычала.
– Успокойся, Лулу, – сказала я, почесывая ее за ухом.
– Что там с твоей собакой? – поинтересовался Бен.
– М-м… это может показаться странным, но она, кажется, улавливает через трубку какие-то флюиды. Если они связаны со стрессом…
– Она, наверное, часто рычит, находясь рядом с тобой, – произнес он еще более натянутым тоном.
Я заволновалась.
– Бен, что-то случилось? Ты стал каким-то… сердитым.
После непродолжительного молчания он вздохнул:
– Нет. Нет. Извини, Шейн. У меня был тяжелый день, и я, наверное, устал сильнее, чем думал вначале. Извини, если веду себя как придурок.
– Да нет… все в порядке, – протянула я. – У всех бывают тяжелые дни, правда?
– Точно. Так какие у тебя планы на завтра?
Наступил мой черед вздыхать.
– Проведу день на работе, а потом нужно помочь подруге… вынести старые, ненужные вещи.
«Вроде красивого итальянца, который хочет на ней жениться».
– А. Ну ладно. Позвони, если найдется время. Я… ну… в общем, буду рад тебя снова видеть, – сказал Бен, на этот раз – с искренней теплотой.
– Я тоже, – ответила я, обняв Лулу – так крепко, что та запищала, как обычно пищал ее игрушечный ежик.
– Надеюсь, – добавил он, – мы скоро встретимся.
– Постараюсь приложить к этому все усилия.
Прощаясь с Беном, я ощутила неожиданный подъем и прилив бодрости. Будто заяц из рекламы батареек «Энер-джайзер», наглотавшийся антидепрессантов. Схватив Лулу, стала кружиться с ней в танце. «Я ему нравлюсь, я ему нравлюсь, нравлюсь, нравлюсь, нравлюсь!»
Она чихнула мне в лицо. На языке чихумопу это должно было означать: «Вас двоих определенно ждет блестящее будущее». Или: «Мой нос оказался вдавлен в мордочку в результате неудачной селекции». Но первый вариант мне нравился больше.
– Ла-ла-ла-ла-ла-ла, – напевала я, выделывая коленца из «танца цыпленка».
Естественно, в этот миг вошла Энни. И удивленно посмотрела на нас.
– Что такое стали класть в собачий корм, что от него бывает так весело? Я тоже хочу!
Лулу бешено завиляла хвостом. Мне пришлось отпустить ее, давая возможность поприветствовать Энни. Бросив у двери рюкзак, Энни опустилась на колени и несколько минут самозабвенно обнимала и гладила собаку. Когда она, наконец, подняла голову, я увидела, что у нее глаза подозрительно красные.
– Что с тобой? – Я двинулась к ней, но Энни подняла руку, останавливая меня:
– Все в порядке. Как прошел разговор с Ником?
Я наклонилась взять Лулу, пряча взгляд. Энни всегда распознавала мою ложь по глазам.
– Все хорошо. Думаю, тебе больше не придется беспокоиться насчет Ника.
– Серьезно? – Ее голос стал резким. – Что ты ему сказала?
– Ничего, – отвечала я, неся собаку к кушетке.
И не зная толком, что отвечать. План пока еще был в стадии разработки, поэтому приходилось импровизировать. – Он упоминал какую-то девушку из магистратуры. А я, наверное, сдуру ляпнула, что ты не ждешь от него верности…
Посмотрев украдкой на Энни, я увидела, как она нервно кусает губы. И вообще, вид у нее был очень растерянный.
– Что? То есть… ты серьезно? Какую еще девушку?
Я пожала плечами:
– Не знаю. И он явно испытал облегчение, узнав, что ты не будешь иметь к нему претензий… По-моему, мы с тобой сильно преувеличили силу его влюбленности.
Лулу приоткрыла один глаз и бросила на меня взгляд, который моя бабушка назвала бы «оценивающим».
– Заткнись, – шепнула я ей.
Энни стояла как вкопанная.
– О-о. Ну… это… э-э… замечательно. Мне того и надо было, ведь правда?
Но, судя по интонации, на самом деле все обстояло иначе. Значит, я правильно поступила, наплевав на кредо лучшей подруги и начав помогать Нику добиться ее любви.
По крайней мере, мне так казалось. Лулу опять зарычала. Я рассердилась:
– Почему деревянным мальчикам достаются говорящие сверчки, а мне приходится жить с овцой-мутантом?
– Что? – Энни, оказывается, стояла прямо за моим плечом.
О, черт.
– Ничего. Просто говорю собаке всякие глупости. Пора спать. – Я вскочила и удалилась в спальню.
Маневр удался.
Глава 21
На следующий день, на работе, я мысленно клялась самой себе никогда, никого и ни в чем не обманывать. Искушение не заставило себя долго ждать, явившись в виде трех студенток, которые зашли в магазин и поинтересовались, нравятся ли мне новые короткие майки марки «Одежда от Бориса» так же, как им.
Проклятие!
– Эти вещи поистине уникальны, правда? – отозвалась я, широко улыбаясь.
И ни словом не солгала. Они действительно были уникальны. Таких ужасных маек вы больше нигде не найдете. Но в результате девушки унесли с собой семь штук – и три бутылки масла «Дримглоу» в придачу, – поэтому я сочла свою уловку оправданной.
