Мое уважение к старшим стремительно приближалось к зоне с красной надписью «DANGER!».[1]
– А потом, – продолжал покрасневший от восторга Семен Иванович, – им предложат решение проблемы. Одному – распустить слух о травме, другому – принять специальную таблеточку перед матчем, которая вызывает увеличение температуры тела…
– Извините. – Я встала и вышла из комнаты. Люська пустилась следом за мной.
– Ты чего, Анют, сидела там, медленно краснела? – тихо спросила она.
– Он несет полную чушь! Какие спецслужбы? Какой кокаин? Что это за мерзость?
– Успокойся, ты чего… – лепетала Люська. – Ну, выпил падре малость, вот его и понесло.
– Он прекрасно знает, что я встречаюсь с Царевым, и подобные слова считаю провокацией.
– Аня, ты перегибаешь палку – сдался ему твой Царев! Ты слишком щепетильна в плане своего сказочного романа, – Люся насупилась. – Еще неизвестно, что из этого всего выйдет, а ты уже готова перегрызть глотку любому, кто скажет хоть что-нибудь способное даже косвенно оскорбить твоего Короля.
– Что значит – неизвестно, что из этого выйдет?! – вспылила я.
– Ты замуж за него собралась?
– А что, если и так?
Люська громко засмеялась.
– Я тебя умоляю!
– Не понимаю. – Мои глаза сузились до презрительных щелочек. – Ты считаешь, что у Царева не может возникнуть мысли жениться на мне?
– У него просто не может возникнуть мысли жениться! Не только на тебе.
– Господи! Да вы тут все мыслите одними рамками! Вам и в голову не может прийти, что среди вас живут люди, которым элементарно везет в жизни!
Люська подняла на меня взгляд, в котором сквозило разочарование. Я прочла в нем столько всего, сколько не может написать обо мне ни одна «желтая» газета.
Меня глодало мерзкое чувство сожаления за свои слова. И я тем больше страдала, чем больше понимала, что сказала эти слова не в порыве гнева, а потому, что хотела озвучить мысли, которые давно роились в моей голове пчелиным роем.
Не могу не согласиться, что свалившийся на меня как снег на голову успех не оставил никакой возможности привыкнуть к нему, осознать, просмаковать его. Просто в один прекрасный день я попала под вспышки фотокамер, на страницы газет и журналов, в Интернет… Если вы наберете в строке «поиск» «Анна Петровская», то на вас хлынет лавина информации обо мне, погребая мой настоящий имидж под фактами, которые стали плодом моего собственного труда.
Много раз с самого детства я думала: «А что это значит „проснуться знаменитой“?» Мне казалось, что это очень красиво и радостно, все вокруг восхищаются тобой и просят автографы, а еще с неба падают конфетти и розовые лепестки на каждом шагу. Но на поверку все оказалось немного иначе: скользкие статейки в Интернете, грязные комментарии на форумах, журналисты с их нежными подкатами, типа: «Давайте поговорим о погоде и зарубежной моде», а потом аккуратненько начинают просачиваться вопросики: «А как вам кажется, что ищет известный мужчина с пятизвездным статусом в женщине? Чем его можно очаровать?»
При этом у меня не хватит духу признаться другим, и прежде всего себе, что, может быть, мы с Андреем просто заигрались, изображая пару, а на самом деле не являемся таковой?
Я поссорилась с лучшей подругой. Лежа в кровати гостевой комнаты на даче у Люси и пытаясь читать журнал, я слышала, как за стеной Люська разговаривала с мужем, потом к ним присоединился еще кто-то, по-моему, ее мама.
О чем они говорят? Может, обо мне? Осуждают?
В мою дверь постучали, и заглянула Люська.
Взгляд у нее был грустный и какой-то тревожный. Она присела на мою кровать.
– Это нехорошо, что мы ссоримся. – Она положила свою руку на мою.
– Угу, – кивнула я.
На моих глазах выступили слезы. У Люськи тоже. Мы обнялись.
– Знаешь, – захлюпала я. – Мне от чего-то так тяжело! Я не знаю, словно предчувствие нехорошее. Сначала все так здорово, просто волшебно! А сейчас началась вся эта мерзость про нас с Андреем.
Люся сочувственно смотрела на меня, убирая, как моя мама, мои волосы за ушки, чтобы не падали на заплаканное лицо.
– Ну что поделать? Тебе придется привыкнуть – вы теперь под наблюдением. Чего ты хотела? Это не так-то просто – быть фавориткой короля!
– Я знаю, знаю. Только давит вот тут, – я постучала рукой по груди.
– На вот, водички попей, успокойся. – Люся налила в стакан минералки.
Я, всхлипывая, выпила.
– А теперь ложись и спи, завтра поговорим. – Подруга встала и взяла за край одеяло, чтобы укрыть меня. Я послушно, как ребенок, легла. Люся подошла к двери, открыла ее и обернулась.
– Спокойной ночи! – сказала я.
– Подожди… – Люся о чем-то раздумывала, губы ее были плотно сжаты, словно она хотела что-то сказать, но не решалась.
– Что? – я приподнялась на локтях.
– Просто… Ладно, вставай, мне надо тебе кое-что показать.
– Что? – насторожилась я, чувствуя, как сердце начинает подпрыгивать в груди.
– Пойдем, лучше уж сейчас…
Я встала, оделась и пошла вслед за Люськой в гостиную. Она включила компьютер.
– Я сегодня, как обычно, проверяла почту, – начала она. – И по привычке решила посмотреть, что там новенького о тебе…
– Так, – я напряглась всем телом.
– Только обещай, что спокойно отреагируешь? – настороженно спросила она.
– Не тяни, подруга… – у меня захватывало дыхание.
Люся загрузила страницу.
Там была информация о том, что знаменитый футболист Андрей Царев присутствовал на банкете в честь юбилея какой-то нефтяной компании в обществе некой красотки – одной из дочерей владельца компании. Он оставался на банкете настолько долго, что вечер приятно затянулся для него и продолжился уже в одном из крупных игровых клубов. А дальше следы пары теряются в ночи…
По всей статье следовал калейдоскоп фотографий, на которых длинноногая шатенка беззастенчиво обнимала моего Короля («моего» – вот я дура!), а в довершение всего было помещено более чем откровенное фото с поцелуем в холле игрового клуба.
Аня сидела как громом пораженная.
Пока я литрами вкушала правду жизни, Люська сбегала за корвалолом и стояла рядом со стопкой в руке, пахнущей ментолом со спасительными тридцатью каплями.
– У него же был билет на самолет в 18:40? – Я беспомощно посмотрела на Люську.
Следующие три дня я провела у подруги, пытаясь оправиться от лавины искаженной моими фантазиями правды, которая просто погребла меня под собой.
