— Я тоже. Только я сейчас не могу. Я очень устала. Давай завтра, а? — Она сидела, уткнувшись носом в его на удивление идеально выбритую щеку, и вдыхала запах его лосьона после бритья. Ей ужасно не хотелось шевелиться.
— А если я не смогу спать, пока не буду уверен, что ты уже моя жена?
— Но я же буду с тобой. Значит, будем вместе страдать бессонницей.
— Ладно, — он наконец чмокнул ее в щеку. Если вместе, то я согласен. Кстати, тебе ведь предстоит еще поведать мне свои страшные семейные тайны. Так что будет, чем занять предсвадебную ночь.
— А мы не могли бы занять предсвадебную ночь как-нибудь по-другому?
Рей рассмеялся.
— Рад, что у тебя появился здравый взгляд на вещи. В таком случае рассказывай прямо сейчас.
— А что ты хочешь знать?
— Историю загадочного рождения Джози, вашего романа с этим типом и еще про твою сестру. Извини, но только покороче, если можно, а то я опять разнервничаюсь.
Лора собралась с мыслями и сказала серьезно:
— Не уверена, что у меня получится покороче. Это длинная и очень печальная история.
— Ну что ж делать. Я в любом случае намерен выслушать ее до свадьбы: не хочу, чтобы призраки прошлого беспокоили нас потом. Так что придется немного покататься. Начинай.
— Ладно, тогда слушай, — вздохнула Лора, понимая, что это действительно необходимо, и прежде всего ей самой. — У меня была сестра-близнец, ее звали Дороти. Мы были так похожи, что даже мать нас путала. Мы с ней очень дружили, были прямо неразлучны лет до семнадцати, пока она случайно где-то не познакомилась с Ролом. Некоторое время она это от всех скрывала, даже от меня. Я чувствовала, что она от меня что-то скрывает, и страшно обижалась.
Но как-то ночью Дотти мне призналась, что у нее роман с замечательным парнем, что они собираются пожениться, и попросила меня поддержать ее. Мы обе считали, что мама о свадьбе и слушать не захочет: ее-то собственный брак, тоже, кстати, ранний, сложился неудачно. Да, Дороти не хотела показывать мне своего возлюбленного, а ему даже не сказала, что у нее есть сестра-близнец. Но как-то раз она так поругалась с мамой из-за своих поздних возвращений, что та буквально под конвоем отправила ее к родственникам под их строжайший контроль, а Дороти с Роулендом собирались в тот вечер ехать в театр, знакомиться с его родителями. Это было очень важно для них обоих, они давно к этому готовились, И Дотти побоялась честно сказать Ролу, что никак не может прийти. Думаю, в глубине души она панически боялась его потерять. Настолько, что ей показалось менее страшным попросить меня заменить ее. Мне, разумеется, было любопытно посмотреть на ее жениха, так что я согласилась.
Дотти рассказала мне, как себя вести и кое-что про Роуленда, чтобы обман не раскрылся; я надела ее одежду, накрасилась, как она, и пошла на свидание. И… В общем, стоило мне увидеть Рола, как я тут же влюбилась в него. Ты его видел: это трудно было не сделать. Сам Роуленд подмены не заметил, так что знаки внимания, предназначавшиеся сестре, достались мне. Дороти очень просила меня быть поскромнее и держать его на расстоянии, что я и делала очень добросовестно, но мне, честно говоря, хватило и пары дружеских поцелуев. Я сама, конечно, тоже пользовалась успехом у парней, но постоянного молодого человека у меня тогда не было. Разумеется, я не сказала сестре о своих чувствах, только уверила ее, что Рол действительно замечательный.
Когда Дотти исполнилось восемнадцать, а Роуленд закончил колледж, они поженились. Мама сначала была против, но потом Рол так ей понравился, что она согласилась. Я, конечно, ужасно страдала. На свадьбу я по просьбе Дотти накрасилась и оделась так, чтобы мы были с ней как можно более не похожи. А потом сестра сама постриглась, перекрасила свои русые волосы в темно-рыжий, в общем, сделала все возможное, чтобы изменить внешность.
Молодожены поселились в квартире, которую снимал Роуленд, а через год они собирались купить дом. До поры до времени у них все шло замечательно, Дотти почти каждый день звонила мне и рассказывала, как она счастлива. Я, молча, страдала, о чем сестра не знала, но, как мне кажется, догадывалась. Но так или иначе она-то ни в чем не была виновата, а я считала себя виноватой и, разумеется, ни на что не претендовала. У меня было достаточно поклонников, но я ни на кого из них не обращала внимания, мои мысли занимал один Рол.
Но вот однажды Дотти вся в слезах пришла ко мне поздно вечером — так, чтобы мама не видела, — и рассказала следующее. Оказалось, то муж бесплоден, а она страшно хочет ребенка, мальчика, и уже воображает, какой он будет красивый — вылитый Рол. Моя сестра всегда была весьма нервной и впечатлительной, и это известие поразило ее ужасно. Она плакала навзрыд и спрашивала меня, как ей быть. Я родилась на несколько часов раньше ее, поэтому она относилась ко мне как к старшей сестре и всегда спрашивала совета. Развод был для Дотти невозможен, потому что она очень любила мужа, но и перспектива остаться без детей казалась ей ужасной. Для Рола эта новость тоже явилась страшным ударом, и он даже запил. Кончилось тем, что Дороти на время ушла от него и пришла пожить к нам.
Рол явился через несколько дней и долго объяснялся с ней за закрытыми дверями. Он казал, что попробует вылечиться от бесплодия, поклялся больше не пить. Обнадеженная Дороти вернулась к нему, но через неделю снова приехала к нам: результаты обследования ее мужа были неутешительными. Роуленд с горя снова стал пить, да еще и пропадать где-то ночами, а Дотти вообще попала под наблюдение психиатра. Я сама была в отчаянии. Мне было ужасно жалко сестру, и я не понимала, почему судьба так жестоко с ней обошлась. С другой стороны, мне было жалко и Рола. Я рыдала по ночам в подушку, думая, что на месте Дороти я бы приняла его таким, какой он есть. В конце концов, усыновила бы ребенка. Мне казалось, что, будь Рол моим мужем, я была бы менее эгоистична и поддержала бы его.
Через некоторое время Роуленд, поняв, что он скоро просто потеряет жену, пришел в себя и решил ехать в Швейцарию к какому-то известному специалисту. Это была его последняя надежда. Дотти жила у нас и продолжала наблюдаться у психиатра. Рол вернулся через несколько месяцев совершенно счастливый. В Швейцарии ему помогли, и теперь у него появилась надежда на продолжение рода. Они снова стали жить вместе, и Дотти даже перестала принимать свои ужасные таблетки.
Пару недель все шло хорошо, но как-то вечером сестра позвонила мне и сказала, что ей нужно срочно со мной поговорить. Голос у нее был такой, что я поняла: случилось что-то страшное. А случилось действительно страшное: сестра была беременна, уже на четвертом месяце. Она не могла даже объяснить, как это случилось. В тот момент Дотти была просто не в себе и с трудом понимала, что делает. Отца своего ребенка она видела-то всего один раз, случайно познакомившись с ним на какой-то вечеринке, а потом зачем-то поехав к нему домой. О том, что она беременна, сестра и не подозревала. Она тогда принимала психотропные препараты и решила, что цикл сбился из-за них: врач сказал ей, что так бывает. Но, когда признаки беременности стали слишком явными, она тайком от мужа прошла обследование.
