Вся королевская конница и вся королевская рать
Не могут Тэсс Морган,
Не могут Тэсс Морган,
Не могут Тэсс Морган поднять!
Ей хотелось забиться в какой-нибудь темный угол, свернуться калачиком и выплакать горечь очередной потери, но она только крепко обхватила себя руками, а слезы все текли и текли.
Отрезвление наступало медленно, оттесняя первый невольный порыв.
Закери был прав, прав во всем. Она не умела принимать помощь, не желала искать поддержки в гордой уверенности, что не станет одалживаться. Если бы не трое детей, она отвергла бы даже помощь собственной бабушки, а все потому, что боялась быть честной с собой, не желала признать, что взяла на себя непосильную задачу. Ей было не по плечу дать детям все необходимое, но страх не позволял полагаться на других. Именно страх! Потому что все, на кого она могла бы опереться, покинули ее один за другим: сначала мать, потом отец и, наконец, Брэд.
Мало-помалу слезы иссякли. Тэсс промокнула щеки и приготовилась предстать перед сыном. В эти две недели она дала себе клятву, что никогда больше не огорчит Уэсли и не толкнет его на необдуманный шаг. Теперь она знала, как опасно неумение держать себя в руках. Она пыталась все распланировать, не понимая, что это невозможно, что жизнь чревата неожиданностями, с которыми нужно уметь справляться. Ради Уэсли она научится владеть собой.
Как ни взывала Тэсс к благоразумию, боль не утихала. Она продолжала свирепствовать в душе, сдавливая горло, продолжала вгрызаться в сердце. Закери больше не было в ее жизни, и это теперь, когда стало ясно, что она не может без него.
Что она его любит.
Как поздно пришло понимание!
Тэсс снова ощутила на глазах слезы и крепко зажмурилась, чтобы не дать им пролиться. И все-таки одна выскользнула и скатилась по щеке, прочертив горячую дорожку.
Она перебралась в Симаррон с твердым намерением стоять отныне на собственных ногах и ни в ком не нуждаться. И вот осталась одна, в точности как желала. Тогда почему же так больно?
Бог знает каким образом, но ей все же удалось справиться с собой. Когда она распахивала дверь в палату сына, то всей душой надеялась, что тот ничего не заподозрит.
— Смотри, что подарил мне Закери! — было первым, с чем обратился к ней Уэсли.
Тэсс взглянула на фигурку из «Звездных войн» и чудом ухитрилась улыбнуться. Заговорить она не отважилась, чтобы не выдать себя.
— Теперь у меня двадцать фигурок. Я хочу, чтобы это была самая полная коллекция, чтобы Джимми и Вилли мне завидовали, — объяснил Уэсли, сияя.
— Наверное, так и будет, — произнесла Тэсс, и голос ее почти не дрожал. — Ну что, хочешь на свободу?
— Само собой. Медсестра сказала, что меня повезут в инвалидном кресле!
— Это будет интересный опыт. Дома тебя ждут не дождутся.
— Ты, случайно, не встретила Закери по дороге сюда? — осторожно спросил Уэсли, опуская взгляд.
— Встретила.
Тэсс отвернулась, чтобы сын не видел боли в ее глазах.
— Ну и? Вы помирились? — не унимался Уэсли, теребя простыню.
Набрав полную грудь воздуха, она задерживала дыхание до тех пор, пока не почувствовала, что сейчас взорвется. Это было не время и не место для обсуждения сцены на заднем дворе, и при этом нельзя было просто пропустить вопросы Уэсли мимо ушей, так как взгляд его был полон тревоги.
— Мы поговорили, — ответила Тэсс уклончиво.
— Значит, все будет по-прежнему?
— Ну… — она придвинула к кровати стул и села, оттягивая время, — все не так просто, милый.
— Вы не помирились! — выкрикнул мальчик, и глаза его наполнились слезами. — Это я виноват! Закери ушел от нас, и все из-за меня!
— Нет, что ты! Ты тут ни при чем! — заверила Тэсс, хватая его за руки.
— Нет, при чем! Нет, при чем! Ты поссорилась с ним точно так же, как с папой… это было вечером, я не спал и все слышал… а утром его уже не было! Вы ссорились с папой из-за меня, и тогда, на заднем дворе, тоже!
Сначала Тэсс не могла понять, о чем речь, но потом все же припомнила, что упомянула Уэсли в ходе ссоры.
— Поверь, милый, ты тут совсем ни при чем. Мы поссорились из-за ограды!
— Но ведь это правда, что папа ушел от нас по моей вине! — всхлипнул мальчик. — Вот только я не знаю, что я такого сделал…
Тэсс не могла больше выносить боли в его глазах. Она прижала Уэсли к груди и с минуту молча поглаживала по голове.
— Даю слово, что ты ничего плохого не сделал, — наконец сказала она убежденно. — Да и никто из нас четверых. Просто папе казалось, что все идет не так, как нужно. Казалось, понимаешь? И он сам себя этим наказал. Не мы пострадали от того, что он нас бросил, а только он сам — и знаешь почему? Потому что все мы есть друг у друга, а у него нас больше нет.
Ей не раз случалось думать, что хуже боли и быть не может, но на этот раз был, без сомнения, самый тяжелый случай. Боль была в буквальном смысле физической, словно сердце хотело разорваться от сострадания к сыну.
— Он ведь не вернется, да, мама?
— Скорее всего нет, но это и не важно. — Тэсс отстранилась и ласково вытерла мокрые щеки сына, при этом едва сдерживая собственные слезы. — Ты только помни, что мы, все четверо, есть друг у друга, и ничто на свете этого не изменит.
— Знаешь, как я люблю тебя, мама!
— И я люблю тебя, милый. Помни это.
Мать и сын обнялись и на некоторое время замерли, утешая друг друга.
— А я знаю, — проговорил Уэсли куда-то в плечо Тэсс, — я знаю, что у вас с Закери все будет хорошо.
Она поверила, что он в самом деле знает, и дала себе слово сделать все, чтобы помириться. Правда, оставалась одна маленькая проблема: Закери тоже должен был захотеть этого.
Тэсс стояла в кухне над мойкой и смотрела, как за окном Закери уничтожает плод своих трудов. Он методично, один за другим, вытаскивал клещами гвозди, скатывал очередную секцию металлической сетки в рулон и переходил к следующему столбу. Его действия были быстрыми и экономными, весь вид — решительным. В тот день в больнице она подумала, что это форма придает ему вид человека надежного, способного справиться с любой проблемой. Но форма была тут ни при чем. Сейчас Закери был в джинсах и майке, и тем не менее его окружала аура уверенности и силы. Само его присутствие служило гарантией безопасности и моральной поддержки.
Тэсс думала о том, с какой легкостью он сплел свою жизнь с ее жизнью, так что казалось, разделить их невозможно. Чем больше времени проходило с момента возвращения Уэсли домой, тем яснее становилось ей положение вещей. Она знала теперь, чего хочет, прежние перепады настроения, сомнения, колебания — все это было в прошлом. Долгие раздумья над событиями последних недель подсказывали, что она не может жить дальше без этого человека, и это подтверждалось тем, что его уход оставил пустоту, которую Тэсс так и не сумела заполнить — ни работой, ни общением, ни домашними хлопотами.
