— Чур-чура? — прошептал он.
— Мир, — тихо сказала она в ответ, и они опять пошли по холму.
— Какая красота! — воскликнул Алан, когда они остановились на обрыве, глядя в лежащую под ногами темноту, пронизанную огоньками машин и уличных фонарей, вереницей протянувшихся далеко вдоль дороги.
— Мне нравится смотреть на город днем, — прошептала Лоррен. — Я столько раз убегала сюда со своими бедами! Здесь легко находились самые сложные решения, я чувствовала, как все трудности остаются позади. И мой холм еще ни разу меня не подводил.
Лоррен робко взглянула на Алана и поняла, как много сказала ему о себе только что. Казалось, он прекрасно понимал, почему она внезапно замолчала.
— Я знаю, что у вас есть проблемы. Скорее всего, они были у вас всегда. Вы относитесь к тому сорту людей, которые, решая одну проблему, тут же находят другую на свою голову.
Они рассмеялись, Алан взял Лоррен за руку и переплел свои пальцы с ее:
— Итак, раньше вы никогда не были здесь в такой темноте? Значит, это впервые для нас обоих. — Он крепче сжал ее пальцы. — Будет, что вспомнить друг о друге, когда наши пути окончательно разойдутся и вы станете заботиться о верности своему мужу, кем бы он ни был. А я в это время, как вы выразились, буду бегать на коротком поводке за женщиной, на которой женюсь.
По тембру его голоса Лоррен поняла, что он улыбается. А у нее в глазах плыли и рябили уличные фонари внизу и превращались в расплавленное золото. Она боялась заговорить, чтобы не выдать своего душевного состояния.
— Ну же, — сказал Алан, — вы должны были бы рассмеяться на мои слова. — Но когда она ничего не ответила, он спросил: — Что случилось? — Мягко взяв Лоррен за подбородок, Алан повернул девушку лицом к себе.
Даже в темноте, она это знала, он увидел слезы, блестевшие в ее глазах, но ничего не сказал. Лоррен поежилась от холода.
— Вы совсем замерзли, — заметил Алан. — Поехали домой.
Они начали спускаться с холма, и он опять взял ее за руку. Внизу они добежали до машины, и девушка немного согрелась. Усадив Лоррен на сиденье, Алан накинул на нее плед, но она все еще дрожала.
Дома он сам приготовил Лоррен горячее какао и принес в столовую, девушка уютно устроилась в кресле у камина.
— Скоро Сочельник, — сказал он, садясь напротив. — Волнуетесь?
Она покачала головой:
— Я отношусь к нему как ребенок, не больше.
— Но ведь Мэттью придет на Рождество...
— Непременно придет, — притворно просияла Лоррен. — Он такой же веселый и забавный, как и его отец!
— Чудная семейная вечеринка.
Лоррен послышались в голосе Алана печальные нотки, и она испытующе взглянула на него. «Ну, конечно! — подумала она, — он же несколько дней не увидит свою драгоценную Марго, и это его угнетает».
— Не беспокойтесь, — попыталась она утешить его, — вы сможете увидеть Марго сразу же, как только вернетесь.
— Конечно! — теперь просиял он.
Лоррен опять задрожала, и Алан забеспокоился:
— Думаю, вам лучше лечь в постель. Наверное, нет необходимости ждать вашу маму?
— Я очень устала. Пойду лягу.
Алан обнял девушку за плечи:
— Пойдемте, я провожу свою второсортную подружку прямо до ее двери.
Они остановились на площадке, и Лоррен высвободилась, пожелав Аллану спокойной ночи.
— Подождите! — Он задержал ее руку. — Я уезжаю рано утром. До того как вы проснетесь, наверно... — Он притянул девушку к себе и крепко обнял ее. Лоррен была слишком усталой, чтобы сопротивляться. Пристальный взгляд Алана скользил по ее лицу и остановился на губах. — Ваши губы просят прощального поцелуя... Они соблазняют меня.
Она отклонилась от него, возмущенная тем, что он, как всегда, провоцирует ее, совершенно не считаясь с ее чувствами. Самому же ему, видимо, все это доставляет удовольствие.
— Как и Марго? — язвительно заметила она.
— Нет. — Алан покачал головой и ухмыльнулся: — Марго соблазняет более бесстыдно.
— Вы хотите сказать, что я делаю то же самое, только утонченнее?
— Точно! И вы, конечно, хотите того же самого, что и все женщины.
— Даже скучные и почтенные, как я.
— Да, даже скучные и почтенные женщины, как вы, хотят привязать к себе мужчину на всю оставшуюся жизнь. — Лоррен снова попробовала освободиться, но Алан еще сильнее прижал ее к себе. — Вы не сможете этого отрицать — вы сами сказали мне об этом.
— Это неправда! — воскликнула она, тщетно пытаясь вырваться. — Вы просто исказили мои слова. Ну, конечно! — Лоррен усмехнулась. — Я совсем забыла о вашей профессии! Как все журналисты, вы привыкли все перевирать. — Она ждала, что Алан придет в ярость, но тот расхохотался, и это разозлило ее еще больше. — Я говорила вам, что это я буду верна своему Мужчине всю жизнь, всю мою жизнь. Если он оставит меня — что ж, это будет только моем несчастьем, не его.
— В любом случае, — он цинично улыбнулся, — бесстыдно или утонченно соблазняет женщина, не имеет значения. И тот, и другой путь безмерно льстит моему эго!
Опять он смеялся над ней, отказываясь относиться к девушке серьезно. Продолжая крепко держать ее, Алан наклонился, пытаясь поцеловать ее в губы. Резко дернувшись, она все же вырвалась и со слезами в голосе крикнула ему в лицо:
— Оставьте меня в покое! Я не Марго! Или вы в таком отчаянии, что даже я подхожу в качестве замены?
Они стояли друг против друга, тяжело дыша. Глаза Алана вспыхнули, но ярость его быстро сменилась обычной циничностью. Прищурив глаза, он привалился к стене и скрестил на груди руки.
— Кто бы мог подумать, — сказал он, — что наша маленькая робкая учительница обладает таким язвительным язычком. Вам лучше бы поостеречься, моя сладкая мисс Феррерс, а то как бы ваша едкость не оказалась бумерангом и не причинила боль вам самой, причем гораздо сильнее, чем человеку, в которого вы его бросили.
Хлопнула входная дверь — пришла Берил. Она взглянула наверх и крикнула:
— Привет вам обоим. Прощаетесь?
Лоррен была рада, что ее мать не ждала ответа на свой вопрос, а оживленно продолжала:
— Алан, вы, кажется, завтра утром уезжаете очень рано? Отсюда хорошая дорога до Манчестера, да?
Алан спустился вниз поговорить с ней, и Лоррен убежала в свою спальню. Постепенно она успокоилась и медленно приводила в порядок спутанные мысли. И тут поняла, что не поблагодарила Алана за проведенный вечер. Вскоре она услышала, как он поднимается по лестнице к себе, решительно встала и, отбросив гордость, вышла на площадку.
— Алан? — Он остановился у своей двери и повернулся к ней. — Спасибо, что пригласили меня на ужин, — виновато, но все же с нотками досады сказала она.
