Я в таком напряжении, что, кажется, вот-вот взорвусь. Безмолвно упрашиваю дверцы лифта поскорее съехаться, чтобы уйти от Гарольда, и они, будто внемля моим мольбам, закрываются прежде, чем он успевает подбежать. Вылетая на первом этаже, я от лифта кричу портье:
– Мне нужно такси. Срочно!
– Пожалуйста, мэм, – услужливо отвечает он, наблюдая за мной, несущейся по вестибюлю, с таким видом, будто я веду себя как большинство обыкновенных постояльцев. – Пройдите немного влево от выхода. Там непременно должна стоять машина.
На лету киваю в знак благодарности, впрочем так, что портье наверняка ничего не понимает, но мне до него нет особого дела. Перевожу дух, лишь когда влетаю в такси, выпаливаю адрес и машина трогается в путь. Оглядываюсь, проверяя, не выбежал ли вслед за мной Гарольд, но его пока нет. Слава богу!
– Если можно, побыстрее, – прошу я таксиста, поправляя волосы, которые, впрочем, никогда особенно не лохматятся, поскольку коротко острижены.
– Бежите от ревнивого любимого? – с лукавой усмешкой спрашивает водитель. – Разбушевался?
Качаю головой.
– Спешу к любимому. Он вовсе не ревнивый. Во всяком случае, надеюсь…
Девушка за столом в холле здания, где расположена фирма «Гроссхандель», смотрит на меня с приветливой улыбкой.
– Вы к кому?
Во мне до сих пор все дрожит и мечется. От назойливых мыслей, что меня с минуты на минуту нагонит Гарольд или что Джошуа даст мне от ворот поворот, мутнеет в голове. Впрочем, выйдя из такси, я быстро осмотрелась по сторонам – Гарольда поблизости не было. А объясниться с Джошуа я должна в любом случае, чем бы это ни закончилось. Иначе возненавижу себя. Глубоко вздыхаю, чтобы успокоиться.
– Я хотела бы увидеться с мистером… – Спотыкаюсь и напрягаю память. – Мейзом? Джошуа…
– Быть может, Мейзелом? – спрашивает секретарша.
– Да! – восклицаю я. – Джошуа Мейзелом.
– Сожалею, но мистер Мейзел ушел.
Смотрю на нее так, будто она сообщила мне о его гибели, и несколько мгновений растерянно молчу.
– Может, оставите для него сообщение? – спрашивает девица.
– Гм… – Что я могу передать Джошуа через секретаршу? Я не улетела? До невозможности хочу тебя видеть? Прости, я была круглой дурой? – Нет, спасибо. А куда он ушел? – Какой глупый вопрос!
– Не могу знать, – отвечает секретарша все с той же улыбочкой. Такое чувство, что она продолжала бы так улыбаться, даже если бы я сообщила, что во дворе бомба. Может, это входит в ее обязанности?
Смотрю на часы. До конца рабочего дня по меньшей мере минут сорок.
– Он еще вернется сегодня?
Девица пожимает плечами.
– Он не сказал.
Мне вдруг приходит на ум, что Джошуа мог уволиться, уехать, и становится нечем дышать. Почему, ну почему я не задержала его во время перерыва, не почувствовала парой часов раньше, в чем острее всего нуждаюсь?
– А завтра он будет? Или вообще когда-нибудь?
Улыбка исчезает с губ секретарши. Она смотрит на меня настороженно и с любопытством, потом снова улыбается и пожимает плечами.
– Точно не знаю, скорее всего будет. Если хотите, я могу связаться с его отделом…
– Нет, спасибо, – бормочу я, уже направляясь к выходу. Не знаю, куда мне идти, к кому обращаться за помощью, но чувствую, что если я не разыщу Джошуа сегодня же, то ночью не сомкну глаз.
– Может, все же что-нибудь передать?! – кричит мне вслед изумленная секретарша.
– Не нужно, спасибо.
Выхожу на улицу и останавливаюсь посреди тротуара. Такое ощущение, что я из другой цивилизации, из иного измерения. Хотела найти единственное такое же, как я, существо, но мы разминулись и обречены на погибель среди чужаков.
Смотрю на прохожих, на проезжающие мимо машины. Кажется, что остальным людям уютно и удобно в этом мире, а для меня в нем нет места. Можно было спокойно поехать в другую гостиницу – кое-какие деньги у меня еще остались – и дождаться завтрашнего утра, но я не уверена, что разыщу Джошуа завтра и не в состоянии ждать.
Пешеходы, огибая меня, недовольно косятся, но я их почти не замечаю. Старичок с белой как снег, аккуратной бородкой останавливается в двух шагах и что-то спрашивает по-немецки.
Я не сразу понимаю, что обращаются ко мне, поворачиваю голову, будто в режиме замедленного воспроизведения, смотрю на него, догадываюсь, что вопросы адресованы мне, вспоминаю единственное из всей его фразы слово «проблемы», которое на многих языках звучит примерно одинаково, и смеюсь своим неуместно веселым смехом.
– Нет-нет, большое спасибо. Все хорошо. А если честно… – Прикусываю губу, чтобы не заплакать, машу рукой, поворачиваюсь и иду куда глаза глядят.
Не знаю, как так выходит – мною будто руководит сила свыше, – но, приближаясь к кафе, я останавливаюсь, какое-то время в нерешительности стою у дверей и раздумываю, не тяжело ли мне будет видеть столик, за которым еще сегодня мы разговаривали, из-за которого Джошуа решительно поднялся и оставил меня наедине с мыслями о Гарольде. Во всяком случае, ему, наверное, казалось, что о ком-либо другом я размышлять не в состоянии.
В отчаянии качаю головой, вхожу внутрь и замираю на месте, точно заколдованная. Посетителей в кафе немного, но я вижу лишь одного из них, за тем самым столиком. Джошуа! Не верю своим глазам.
Он держит обеими руками кофейную чашку и хмуро глядит на стол. У меня слабеют ноги, идет кругом голова, и кажется, что я сейчас упаду – от счастья. Хочется подскочить к нему с объятиями, но я стою и стою.
– Простите, можно пройти? – звучит из-за моей спины чей-то сварливый голос.
Немного поворачиваю голову, вижу сердитого типа с тонкими мерзкими усиками, но даже они в эту минуту кажутся мне забавными. Делаю шаг в сторону, уступая незнакомцу дорогу.
– Да, пожалуйста.
Услышав мой голос, Джошуа вскидывает голову и смотрит на меня так, словно я оживший персонаж из мультфильма. Или претворенная в жизнь мечта…
– Шейла?.. Откуда ты?
У меня неизвестно из каких чудесных источников появляются силы, я спешно подхожу к нашему столику и сажусь на свое место.
– Из гостиницы.
Джошуа моргает, качает головой и наклоняется вперед, будто чтобы лучше меня рассмотреть или удостовериться, что это действительно я.
– Что-то случилось? Гарольд опять…
– Давай не будем о Гарольде, – перебиваю его я. – Мы и так слишком много беседовали о нем и чересчур мало – о нас… – Краснею от смущения, но твердо говорю себе, что настал час отбросить робость и предрассудки и сказать все, что я должна сказать. – Помнишь свои слова: мы можем прикинуться, что нас ничего не связывает?
Джошуа кивает, глядя на меня широко раскрытыми глазами, очевидно еще не веря, что я снова здесь.
