Но слова в голове по-прежнему не складывались в удобоваримые фразы, да и губы словно онемели.
— Алекс, — Роберт обеспокоенно взглянул на ее растерянное лицо, — с тобой все в порядке?
Она закивала.
— Почему ты молчишь? Ты собиралась о чем-то со мной поговорить, сказала, лучше это сделать не по телефону…
— Да-да, — выдавила из себя Александра. — Я должна… за многое поблагодарить тебя…
— Не стоит, — мягко и несколько разочарованно возразил Роберт.
— Нет, стоит! — на удивление твердо заявила Александра. Неожиданно ей стало до безумия стыдно за свою нерешительность. Она умела быть сильной, бесстрашной и стойкой, а перед Робертом — человеком, которым дорожила, как никем другим, — вела себя словно какая-то размазня. — Стоит, — повторила она, усилием воли приводя в порядок мысли. — Во-первых, я должна еще раз попросить у тебя прощения за свою дикую выходку. Я говорю о субботнем вечере.
Роберт явно намерился снова ей возразить, но она жестом попросила не мешать ей.
— В тот момент мне казалось, что я поступаю единственно верно, понимаешь? Думала, исчезнув из Лондона, навсегда убегу от тебя, мы забудем друг о друге и жизнь потечет своим чередом. — Она выдержала паузу, облизнула губы, собираясь перейти к самой важной части своего монолога. — Я испугалась новой привязанности. Во мне жило убеждение, что за счастьем непременно последует беда, и я панически боялась кем-то увлечься…
— Сейчас этого убеждения больше нет? — тщательно подбирая слова, спросил Роберт.
Александра порывисто вздохнула.
— По-моему, я избавилась от него. Наверное, это произошло вчера, во время нашей с тобой беседы.
Роберт облегченно перевел дыхание и улыбнулся.
— Я очень рад.
— За это я очень признательна тебе, Роберт. Даже не знаю, как тебя благодарить.
— Услышать, что мои вчерашние старания увенчались успехом, — вот для меня лучшая награда, Алекс, — произнес он спокойно. — Пойми, я искренне желаю, чтобы ты была счастлива. Ты светлая, красивая, божественная, ты создана для радости и любви, отнюдь не для скорби.
Алекс криво улыбнулась.
— Почему ты так решил?
— Я лечу людей, милая, и знаю о них чуть больше, чем представители всех остальных профессий, — с уверенностью ответил он.
— Если бы не ты, то не представляю, когда я вновь научилась бы по-настоящему радоваться, — пробормотала Александра.
Роберт взял ее за руки и посмотрел ей в глаза. Он ждал от нее еще каких-то слов, и она догадывалась, каких именно. Слова эти ежесекундно звучали в ее мозгу, в ее сердце и давно рвались на волю.
Еще вчера утром она была уверена, что ничего подобного больше не скажет ни единому мужчине на свете. Сегодня у нее возникла потребность произнести эти слова вслух.
Она прижалась к его груди, вдохнула его запах, закрыла глаза и еле слышно прошептала;
— Я люблю тебя…
Роберт крепко обнял ее, уткнулся носом в ароматные черные волосы, и некоторое время они сидели не двигаясь, упиваясь близостью друг друга.
Потом Роберт заговорил — сдавленным от волнения, хрипловатым голосом:
— Ты не представляешь, как я счастлив, милая! Я ждал тебя всю мою жизнь, мечтал о тебе, то и дело рисовал твой портрет в воображении. Я знал, всегда знал, что моя женщина будет такой — с гордо посаженной головой, окутанной таинственной, воздушной дымкой, похожей на Камиллу с картины Моне…
— На Камиллу? Ты о той картине, репродукция которой висит в твоем кабинете? — спросила Александра, поднимая голову.
Он кивнул, улыбаясь.
Она слегка нахмурила брови, пожала плечами.
— Мне кажется, я совсем не похожа на эту женщину.
Роберт тихо рассмеялся.
— Конечно, не похожа. Ты уникальная, ни с кем и ни с чем не сравнимая. Вас объединяет лишь загадочность, царственность осанки, волшебство взгляда.
Алекс посмотрела на него с нежностью и провела по его губам пальцем.
— Как мне нравится тебя слушать, — пробормотала она. — Ты потрясающий…
— Я люблю тебя, — ответил Роберт.
Они потянулись друг к другу губами — медленно, умышленно отдаляя сладостный момент соприкосновения. Последовал продолжительный, горячий и ненасытный поцелуй. Они отдались этому поцелую, забывая о заботах и проблемах, топя в нем все свои печали…
Эпилог
— Если бы ты только знал, как я волнуюсь! — воскликнула Александра, сидя перед зеркалом и глядя на отражение Роберта. — Мне страшно. И никак не отделаться от дурацкой мысли, что я выйду на сцену и у меня задрожат ноги и руки, я расплачусь от стыда и не смогу танцевать!
Роберт широко улыбнулся, подошел к ней сзади и обнял.
— А у меня такое чувство, что все будет замечательно!
Он и вправду не сомневался в ее готовности выйти на легендарную сцену «Ковент-Гардена» и впервые предстать перед притязательным лондонским зрителем. Держалась она спокойно, ее голос звучал ровно, взгляд был безмятежным и уверенным.
Но, очутившись в переполненном зале, услышав звуки волшебной музыки и увидев первых танцоров, Роберт невольно встревожился. Слишком уж пышной и грандиозной показалась ему постановка спектакля.
Танцевали артисты выразительно и виртуозно, создавая яркие неповторимые образы. Их роскошные, отделанные золотом и блестками костюмы искрились в свете ламп, создавая ощущение прекрасного праздника.
Сразу чувствовалось, что каждый из танцоров настоящий мастер своего дела, что попал в балетную труппу прославленного театра вовсе не случайно, а добился этого упорным трудом.
Роберт нервничал все больше и больше. Причин сомневаться в способностях Александры у него не было, но считать ее равной лучшим из балетных артистов страны он тоже не решался.
Наверное, я недооценил ее состояние, думал он, упрекая себя за недостаточную внимательность. Бедняжка, по-видимому, и в самом деле ужасно волнуется, а я не придал ее тревоге должного значения.
Вскоре его уже не интересовало то, что происходит на сцене. Выход Александры планировался на начало второго акта, смотреть на других балерин ему совсем не хотелось. Он сидел как на иголках, с нетерпением ожидая антракта.
Во время перерыва я непременно должен разыскать ее, подбодрить, поддержать, сказать, чтобы она ни в коем случае не огорчалась, твердил себе Роберт. Даже если у нее действительно задрожат руки и ноги, даже если что-то не получится, даже если она вообще не найдет в себе сил выйти на эту чертову сцену!
Он еще и еще раз прокручивал в голове их сегодняшний разговор и ругал себя на чем свет стоит. Ему всегда удавалось не выпускать из-под контроля эмоции, но в эти минуты он был не в состоянии ими управлять.
