— Женщина погибла. Маленький мальчик остался сиротой. Он тоже мог погибнуть, — пояснила Изабел.
— Но не погиб же. И авария произошла не по вашей вине, — возразила Лора. — Садитесь за письмо.
Прежде чем Изабел успела ответить, Лора встала и одернула юбку. Написала что-то и отдала рецепт Изабел.
— Валиум. Очень мягкое действие.
Изабел надеялась на более сильное средство, но по крайней мере это уже было что-то.
— На следующей неделе, в то же время, — сказала Лора и проводила Изабел до двери. Запах ее духов прихотливыми арабесками вился вокруг них.
Этой ночью, оставшись одна, Изабел вынула бумагу и ручку.
«Мне так жаль…»
Нет. Неудачное начало. «Жаль…» Что им ее жалость?
«Дорогой Чарли…»
Она энергично вычеркнула это и написала:
«Дорогой мистер Нэш.
Я хотела, чтобы вы знали: мне очень жаль, что все так вышло, и я рада, что ваш сын здоров. Если я что-то могу сделать для вас или чем-то помочь, пожалуйста, дайте мне знать».
Лора обещала, что она почувствует облегчение. Но вместо этого Изабел хотелось кричать. Она смяла бумагу и бросила в мусорную корзинку. Письмо ничего не значит.
Потом приняла валиум, легла и подтянула простыни к подбородку, мечтая вообще ничего не чувствовать.
Она проснулась с тяжелой головой и с тоской подумала, что надо идти на работу. Может, сегодня вообще никто не придет? Или придет, но совсем мало народа?
Она немного пройдется, чтобы освежиться. Вернется домой, примет душ и отправится на работу.
Изабел прошла супермаркет. Потом парк. Становилось холоднее. Поднялся ветер, и она потуже завернулась в куртку. Солнце светило так ярко, что пришлось надеть темные очки. По дороге ей встретилась игровая площадка с проволочной оградой. Стайка шумных ребятишек, охраняемая учителями в зимних пальто, весело смеялась и щебетала о чем-то. Давным-давно, когда ей отчаянно хотелось иметь ребенка, она десятой дорогой обходила парки и детские площадки. Не желала, чтобы ей напоминали о том, чего она не имела. Не желала слушать жалобы матерей на усталость, на нехватку времени. Не хотела изнемогать от зависти.
Она стояла, вцепившись в звенья ограды. В углу играла компания девочек, певших веселую считалку про змею-гремучку, снова и снова повторяя в странном минорном ключе: «Гре-муч-ка, гре-муч-ка…»
Ей казалось, что они поют про нее. Ее называют гремучкой.
Изабел разжала пальцы, отступила от ограды, и в поле ее зрения появился мальчик.
Она сразу узнала его. Узнала гриву шоколадных волос. Понурость плеч.
— Сэм!
Она не сознавала, что произнесла его имя вслух. Где его учитель? Изабел надеялась, что он не один и на площадке у него есть друг.
— Сэм! — позвал кто-то. Мальчик уставился прямо на Изабел, и ее словно молнией прошило. Куртка распахнулась на ветру.
Она опустила голову и помчалась прочь. Сэм. Она видела Сэма.
И Сэм видел ее.
Сэм смотрел ей вслед и задыхался от прилива жара. Воздух словно колол легкие. Он видел вспышку света и слышал звук вроде шороха крыльев. Пришлось сильно ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это не сон.
Он сразу узнал ее. За ее спиной переливалось солнце. Он прищурился, пытаясь лучше ее разглядеть. Сердце куда-то покатилось. Тут ее куртка распахнулась, и он услышал хлопанье огромных тяжелых крыльев, такое громкое, что пришлось зажать уши.
Он ошеломленно огляделся. Учительница на него не смотрела.
Ангел. Тот ангел, которого он видел на месте аварии. И она поможет ему найти маму!
Но ангел неожиданно повернулся и убежал. На ходу она оглянулась, словно призывая его поспешить за ней.
Он тоже оглянулся, проверяя, не следят ли за ним, и ринулся за ангелом. Мимо своего дома, мимо кафе-мороженого «Фро-Зен».
Когда он перебегал улицу, машины, казалось, останавливались, едва нога Сэма ступала на мостовую. Ангел не оборачивался. Свет оставался зеленым. Не только для нее, но и для него. Он потрясенно поднял руку.
Ангел свернул на Брум-стрит и остановился у двери маленького дома, где сдавались квартиры. Она не видела Сэма. Тот был довольно далеко. И тяжело дышал, пытаясь проследить, что она будет делать дальше. Его трясло от волнения. Она жила здесь? Всего в шести кварталах? Неужели у настоящего ангела есть настоящий дом?
Она переступила порог и закрыла дверь.
Он коснулся этой двери, гадая, выйдет ли она снова с посланием от его матери или ему стоит быть терпеливым, как говорилось в книге про ангелов. Все самое хорошее достается тому, кто умеет ждать. Так считала бабушка. Может, она права.
Сэм дал ей еще несколько минут, чтобы знать наверняка, а потом вернулся в школу, но без ангела все было не так. Свет оставался зеленым только на секунду, и пришлось бежать, чтобы его не сбила машина. Откуда-то появилась целая свора злых собак. Они натягивали поводки и лаяли на Сэма.
На бегу Сэм дышал через нос, чтобы не вызвать приступа. Голова от возбуждения по-прежнему шла кругом. Он сунул руку в карман, чтобы в любую минуту выхватить ингалятор, но, к его удивлению, легкие оставались чистыми. Ангел нашел его, и это что-то значило. Главное — все хорошенько обдумать, и тогда он поймет, что делать дальше.
Он успел на площадку как раз к тому моменту, когда остальные дети медленно тянулись к зданию. Торжествующий Сэм присоединился к ним.
В ту ночь Сэм лежал в постели с книгой об ангелах.
«Ангелы посылаются, чтобы утешать и защищать нас, чтобы дать нам надежду и позволить заглянуть в тот мир, куда нам предстоит уйти, — читал он. — Они пребывают среди нас. И мы иногда даже не знаем, что один из них нас коснулся».
Мир, куда нам предстоит уйти. Там, где сейчас его мать. Похоже это на рай, всегда казавшийся Сэму довольно скучным? Ничего не делать, только сидеть на облаке и играть на арфе? Тоска!
Может, он похож на землю, но без войн и всякого зла? Счастлива ли его мать? Скучает ли по нему, как скучает он?
Нужно придумать, как снова увидеть ангела, и не показать, что он чего-то просит. Можно побродить вокруг дома. Последить за ней и увидеть, куда она ходит.
Сэм закрыл глаза. Мама обычно появлялась в тот момент, когда он менее всего этого ожидал. Однажды она постучала в стеклянное окошечко на двери классной комнаты. Его учительница, мисс Хортон, вышла и поговорила с ней. Сэм видел, как мать наклонила голову, словно прислушиваясь к словам мисс Хортон. Он видел также, как хмурится мисс Хортон. Мать покачала головой. Нет.
Потом мисс Хортон повернулась. Губы были плотно сжаты. Она открыла дверь, и мать вошла. Каблуки постукивали по полу.
